Ли сжалась, прочитав это, но подумала, что все произошло, когда Шарифи упала. Наверно, не она одна споткнулась в шахте, в панике убегая от пожара. И, несмотря на странные раны, было ясно, что умерла она от удушья, а не от травмы.

Причина смерти Войта была более загадочной. Спасатели нашли его тело рядом с телом Шарифи, словно они пытались спастись вместе, но Шарп назвал причиной смерти загадочное сотрясение мозга, случавшееся с многими шахтерами на «Тринидаде».

Ли начала засыпать, размышляя об этом и стараясь не забыть вынуть сигарету изо рта, прежде чем она выпадет.

В четыре часа утра ее спящий мозг словно ударило угольной вагонеткой, сошедшей с рельсов.

– Идиотка! – пробормотала она.

Поднявшись и включив свет, Ли снова начала читать заключение о смерти Шарифи. Как она могла это пропустить? Уж Шарп, конечно, такого бы не сделал. Он все подробно ей разъяснил и разве только на стене не написал. Она нашла в системе записи спасательной команды и сверила их с заданиями смене в день пожара. Двенадцать человек были направлены в «Тринидад». Большинство из них были инженерами и электриками, прокладывавшими проводку к недавно открытому пласту, пролегавшему глубоко в южных секциях новой жилы. Рабочая команда находилась в дальнем конце главного южного штрека – почти на двести метров дальше от лестницы, чем Шарифи.

Она зашла в базу данных госпиталя в Шэнтитауне и обнаружила, что двое спасенных электриков – наполовину генетические конструкции. Остальные были людьми. И они все добрались до нижнего горизонта шахты без посторонней помощи. Единственными погибшими на «Тринидаде» оказались Войт и Шарифи.

Шарифи была генетической конструкцией, а Войт, какие бы гены у него ни были, имел такое же внутреннее оборудование, как Ли. Оба могли выдерживать загазованность и нехватку кислорода гораздо дольше генетически немодифицированных людей.

Так почему же они умерли, когда другие выжили?

Ли просмотрела заключение о смерти Шарифи, ругая себя, что пропустила информацию, находившуюся прямо под носом, в середине текста, но замаскированную описанием подробностей. Шарп поместил ее туда, где каждый мог ее обнаружить.

Если было желание найти.

Сбоку на голове Шарифи, прямо под виском, среди других кровоподтеков и ран Шарп обнаружил небольшие продолговатых следы от ожога на расстоянии два сантиметра друг от друга. Ли наклонилась в узком проходе между койкой и шкафом, вытащила свою «гадюку» из форменной кобуры и выдвинула похожие на клыки аноды – продолговатые, клиновидные и достаточно острые, чтобы пробить кожу. Расстояние между ними было ровно два сантиметра.

Возможно, сам Войт приставил «гадюку» к голове Шарифи и спустил курок при касании. Ли приходилось видеть, как подобным образом убивали людей. Выстрел в голову в упор обычно вызывал паралич дыхания. В результате – смерть от удушья, оставлявшая отметки, которые мог обнаружить только очень внимательный патологоанатом, тщательно осматривающий труп.

Шарифи была убита.

Она подсоединилась к планетной сети и набрала госпиталь в Шэнтитауне.

– Как, вы уже нашли? – спросил ее Шарп, когда она соединилась с ним.

– А что вы думали. Я ведь прочла свидетельства о смерти.

Он смущенно прищурился.

– Вы звоните не по поводу невропродукта?

– Нет. А что с ним?

– Хаас забрал его. Или, правильнее сказать, он послал за ним свою девушку – конструкцию из Синдиката.

– Что? Он не должен был даже знать о нем.

Шарп откинулся на спинку стула и поднял брови.

– Я надеялся, майор, что вы расскажете мне, почему так случилось.

СТАНЦИЯ АМК: 19.10.48

Определить место преступления оказалось так же невозможно, как выгнать тараканов с космической станции.

Надшахтные здания «Анаконды» образовывали подобие верхушки айсберга, который под землей состоял из катакомб, штреков, штолен и вентиляционных каналов, постоянно менявших свое направление. Карты АМК не соответствовали реальной картине, независимо от скорости, с которой маркшейдеры обновляли их. А сотни километров выкопанных убежищ, выходов в горах и туннелей вольноопределяющихся шахтеров еще даже и не начинали учитывать. Этот расползшийся беспорядочный муравейник смена за сменой заполняли прибывающие пятью рейсами со станции бесчисленные специалисты и маркшейдерские команды, а также постоянно приезжающие наземным транспортом, сновавшим из Шэнтитауна и обратно. Никто не контролировал допуск и в действительности не знал, кто находился в шахте во время смены. Регистрационные журналы были удобной фикцией, как и правила поведения в шахте, инструкции по технике безопасности, взятые напрокат лампы Дэви и кислородные баллоны. Контроль «Анаконды» со стороны АМК был иллюзорным даже при финансовых и юридических последствиях, подобно контролю генерала над мародерствующей армией.

«Если мы не смогли поймать их на входе, – в конце концов решила Ли, – мы застукаем их на выходе».

Эвакуация длилась в течение пяти смен. В ней участвовали все челноки, имевшиеся на станции, и все хопперы, которые можно было выпросить, взять в долг или отнять в четырех или пяти населенных пунктах Мира Компсона, находившихся в радиусе полета с «Анаконды». Потери были большие. Эвакуационные команды начали оказание первой медицинской помощи в течение сорока минут после первого сигнала тревоги, и они заносили сведения о каждом эвакуированном с помощью ручных мониторов, соединенных с сетью станции, чтобы составить список погибших, раненых и пропавших без вести.

Когда Маккуин сверил списки лиц, получивших медицинскую помощь, со списками пассажиров челноков и журналами записи поступающих больных в госпитале в Шэнтитауне, то у них оказалась полная картина на момент начала пожара на шахте.

Список тех, кто спустился под землю не по своим должностным обязанностям, был на удивление короток: Ян Войт, Ханна Шарифи и Карл Кинц. В этом не было никакого сюрприза.

Но четвертое имя в списке Ли не узнала.

– Кто эта Белла? – спросила она. – И почему она названа не полным именем.

– Белла – это ведьма. И это ее полное имя, насколько всем известно. – Маккуин сладострастно усмехнулся. – Я могу пойти поговорить с ней за вас. Я готов добровольно взвалить на себя эту тяжелую обязанность.

– Очень смешно, Брайан.

– Просто пошутил, – сказал он, неожиданно сделавшись серьезным. – Хотя каждого, кто хочет работать и жить на этой станции, посчитали бы сумасшедшим за это намерение.

Ли хотела спросить Маккуина, что он имел в виду, но передумала, решив не отвлекаться на разговоры о том, с кем спит Хаас.

– А что Кинц? – спросила она вместо этого.

За время пребывания Ли на станции Кинц редко попадался ей на глаза. А то немногое, что она успела заметить, заставило ее сделать два вывода. Во-первых, Войт относился к нему по-особому. Во-вторых, Кинц ожидал, что такое отношение к нему не изменится.