— Да уж, настоящее разбойничье гнездо, — пробурчал ехавший рядом Квасир.

Он жевал на ходу горбушку и сплевывал на землю крупинки отрубей.

Вскоре до наших ушей донесся странный звук. Так звучал бы колокол, если бы он был сделан из воды. Я почувствовал, как приподнялись и зашевелились волоски у меня на руках. Наверное, мои спутники ощутили то же самое, потому что вид у всех сделался встревоженный, руки непроизвольно потянулись к оружию. Теперь мы ехали очень медленно, настороженно вглядываясь в редкие корявые деревья. Финн и вовсе спешился, ибо не имел привычки сражаться верхом. Ну вот не любит человек лошадей, и все тут! За этот день он столько жаловался мне на отбитые ягодицы, что теперь я знал о Финновой заднице больше, чем его собственные штаны.

Несколько минут спустя Морут обнаружил источник необычных звуков. Подъехав поближе, мы все увидели странную штуку, болтавшуюся на ветке дерева. Это был побелевший от времени коровий череп, с которого на конских волосках свисали более мелкие кости. Они раскачивались на ветру и позвякивали, ударяясь друг о друга. При виде этого приспособления в дружине Сигурда возникло какое-то движение. Огромные бородатые мужики пугливо жались в кучу и дружно творили перед собой охранные знаки. Дело кончилось тем, что воевода обозвал их трусливыми бабами и погнал вперед.

— Это что, тоже разбойничий амулет? — ухмыльнулся Финн.

Квасир ничего не ответил, но бросил тревожный взгляд туда, где красное солнце опускалось за кромку мира. Никаких слов не требовалось. Я и сам чувствовал себя весьма неуютно при мысли, что придется ночевать в подобном месте.

Впрочем, выбора у нас не было: остальные места выглядели ничуть не лучше. Здесь, по крайней мере, в избытке водились дрова для костра. А костер мы развели высоченный, и причиной тому была не только зимняя стужа. Люди жались поближе к огню, опасливо оглядываясь по сторонам. В небе висела огромная, точно мельничный жернов, луна. Она заливала окрестности мертвенно-белым светом, от чего делалось еще тревожнее. Я обратил внимание, что все сидят, вжав головы в плечи — словно в землянке с низкими потолками.

— Жили-были в Финнмарке несколько друзей, — певучим голосом завел рассказ Воронья Кость (он сидел, обняв себя за плечи, и, не отрываясь, глядел в огонь). — И решили они как-то отправиться за сокровищами троллей…

Вот уж меньше всего на свете мне сейчас хотелось слушать его истории! От них всегда становилось как-то не по себе. Я так и заявил вслух; Олав же ничего не ответил — лишь поднял на меня разноцветные глаза и поглубже вжался в свой белый (теперь уже изрядно грязный) плащ.

— Да пусть мальчишка говорит, интересно послушать, — вмешался один из русов по имени Гезила.

Он был огромным верзилой с плоским лицом. Товарищи по дружине кликали его Бездругом (что означает «не имеющий друзей») — довольно красноречивое прозвище.

— Тебе не понравится, — предупредил Абрахам, но Гезила беспечно отмахнулся от его слов.

Олав прочистил горло и продолжал:

— Так вот… Трое друзей проведали, что неподалеку живут каменные тролли, которые собирали в горах золото и серебро. Вот друзья и решили, что было бы неплохо позаимствовать часть их сокровищ. Один — назовем его Гезилой — сказал, что это будет совсем несложно. Ведь днем тролли превращаются в огромные камни и лишь по ночам оживают. Друзья придут с утра пораньше, заберут все, что надо, и уберутся до наступления темноты.

— Отличный план, — одобрил Гезила. — Недаром этот человек носит мое имя. Я и сам бы поступил точно так же на его месте.

И он шутливо подтолкнул в бок сидевшего рядом дружинника, но тот лишь поморщился в ответ.

— Итак, друзья с утра отправились в Доврефьель, располагавшийся высоко в горах. Путешествие затянулось, ибо подниматься наверх было нелегко, и на место они добрались уже под вечер. Здесь они увидели странные нагромождения камней, по виду действительно смахивавшие на окаменевших троллей… но, увы, никаких следов вожделенных сокровищ. Возвращаться уже было поздно, и друзья решили заночевать в горах. Они долго искали место для стоянки, ибо никому не хотелось останавливаться по соседству с каменными фигурами. Бедолаги с ног сбились, но так и не смогли отыскать безопасного места для ночевки.

Двое из них хотели повернуть обратно, но Гезила указал на высокий холм, на макушке которого возвышалась огромная каменная глыба. Она вся поросла корявыми деревьями, напоминавшими когти гигантских птиц. Гезила стал уверять друзей, что именно там тролли хранят свои сокровища.

Слушатели тревожно зашевелились, и нетрудно было понять, почему. Местность, которую описывал Воронья Кость, как две капли воды походила на ту, где мы сейчас находились. Я хотел было велеть ему заткнуться, но не смог. У меня было такое чувство, будто я сижу в лодье, которую несет к кромке мира. Еще немного, и свалишься… Вроде и есть еще время повернуть рулевое весло в ту или иную сторону и избежать опасности. Но, охваченный неодолимым любопытством — а что там, за кромкой мира? — ты стоишь, как зачарованный, и покорно ждешь гибели.

— Гезиле удалось уговорить друзей, и остаток дня они потратили на то, чтобы подняться на холм, — продолжал Олав. — Уже темнело, когда они добрались до огромной черной скалы, поросшей колючим кустарником. Вокруг громоздились большие валуны, которые вполне могли оказаться окаменевшими троллями. Двое друзей еще больше перепугались и стали говорить, что это плохое место. Укрытия никакого не видно, и что, мол, они будут делать, когда злые тролли оживут с наступлением темноты?

Но тут Гезила — который начал карабкаться по склону скалы — крикнул друзьям, что обнаружил уютную пещеру. Она-де слишком мала для того, чтобы ожившие каменные чудовища (если, конечно, это чудовища) протиснулись в нее. Так что пусть трусишки не беспокоятся, а поднимаются наверх. Будет им отличное укрытие!

Ну, делать нечего. Друзья полезли наверх и вскоре достигли пещеры, которая оказалась в точности такой, как описывал Гезила. Забрались они внутрь, стали устраиваться. В пещере было темно, а потому хорошенько разглядеть ее друзьям не удалось. Но главное, что дальше она ощутимо сужалась, значит, не могла служить берлогой медведю или иному опасному зверю. Высота свода позволяла лишь сидеть на корточках, но наши добытчики серебра и не собирались устраивать пляски. Развели они костерок, согрелись возле него и почувствовали себя в относительной безопасности.

Квасир, словно опомнившись, и сам подкинул полено в костер. Пламя вспыхнуло, выбросив сноп искр, напугавший сидевших вокруг людей. Те зашевелились, придвинулись поближе к огню, как бы ища у него защиты. Воронья Кость поплотнее закутался в свой грязный плащ и продолжил повествование:

— В конце концов дрова у них закончились. А поскольку никто не решался добровольно выйти из пещеры, решено было кинуть жребий. И вот один из друзей — назовем его Ормом — вытянул короткую палочку и был вынужден покинуть свое безопасное место у костра и отправиться за дровами.

— Ну, уж это враки, — проворчал Квасир. — Не припомню ни единого случая, чтоб Орм ходил за дровами… или водой… или…