так никогда не проявляло к женским воинским подразделениям особого внимания и не оказывало им существенной материальной помощи, прекращение официальной поддержки в целом не выглядит неожиданностью. Женское военное движение возникло благодаря частным инициативам, и с самого своего появления женские воинские части полагались на помощь местных организаций и отдельных лиц. Когда эти подразделения испытывали недостаток в припасах и снаряжении, они, как правило, обращались к частным источникам. Батальон Бочкаревой пользовался обширной поддержкой отдельных граждан, в том числе покровителей из высших кругов российского общества, и был организован почти исключительно усилиями петроградских женских военных объединений. Однако эта новая позиция властей вызывает некоторое недоумение, поскольку означает отказ от прежнего стремления контролировать неофициальные вооруженные военные организации и нежелания допускать, чтобы они существовали вне официального покровительства. Возможно, руководство полагало, что, лишившись официальной поддержки, движение быстро придет в упадок и исчезнет. Кроме того, российская военная верхушка, при всем своем настороженном отношении к женщинам-солдатам, очевидно, не видела в женщинах, даже вооруженных, реальную угрозу.

Конец женских воинских формирований

К октябрю 1917 года у военного руководства сложилось единодушное мнение, что женское военное движение утратило всю ценность, которую оно имело или могло иметь. Еще в начале формирования женских воинских частей председатель Всероссийского центрального комитета по организации Добровольческой революционной армии капитан М. А. Муравьев предупреждал, что «организация добровольчества, в том числе и добровольчества женского, есть организация момента и поэтому должна протекать более чем интенсивно и должна произойти в течение двух-трех недель». Он также предостерегал, что женское военное движение пытается реализовать слишком крупный проект, который потребует значительных расходов [РГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 1557: 38]. В середине октября к аналогичному выводу пришло и военное руководство, рассудившее, что «женское военное движение, столь усиленно муссированное печатью и ходатайствами отдельных лиц и целых организаций в начале революции, не оправдало своего существования… единственное значение его – значение моральное для данного момента было упущено и не использовано» [Там же: 211 об. – 212]. Сложности, сопряженные с формированием и обучением женских воинских частей, не позволяли использовать большинство из них на фронте, в нужном месте и в нужное время. Как ни парадоксально, это служило для ГУГШ достаточным основанием утверждать, что женское военное движение «не оправдало своего существования» [Там же].

Хотя армия и военное руководство считали, что женское военное движение исчерпало себя, сами женские военные и общественные организации не разделяли этого мнения. Комиссия по женской трудовой повинности по-прежнему планировала создание женских медицинских подразделений. В сентябре комиссия обратилась к ГУГШ с несколькими предложениями подобного рода и просьбой выделить для этой цели десять тысяч рублей. Всероссийский женский военный союз просил у правительства разрешения организовать десять женских военных дружин. Петроградский женский военный союз при поддержке штаба военного округа выдвинул предложение сформировать женские резервные подразделения, которые служили бы для пополнения существующих женских боевых батальонов. Отдельные женщины по-прежнему ходатайствовали о принятии их в женские воинские части и вступали в мужские подразделения на фронте. Военная администрация отказывалась удовлетворять эти новые прошения, полагая, что подобные формирования будут лишними, и не желая расходовать государственные средства, считая эти траты ненужными и неоправданными. Армия стремилась к уменьшению, а не к увеличению численности. ГУГШ рекомендовало Военному министерству отклонять все дальнейшие прошения, касающиеся привлечения женщин к военной службе [РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 349: 39].

В итоге российское военное руководство поняло: чтобы покончить с женским военным движением, недостаточно просто прекратить поддержку. Хотя многие женщины, вступившие в женские воинские части, к тому времени уже покинули их ряды, некоторые еще оставались в строю. Как уже отмечалось, появлялись и новые желающие влиться в женское военное движение. 17 октября ГУГШ предложило распустить все женские воинские подразделения, за исключением 1-го Петроградского женского батальона, который военная администрация решила сохранить, рассудив, что «существование этого батальона вполне может исчерпать число женщин, действительно желающих служить Родине, и является уступкой моменту» [РГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 1557: 212]. На решение центрального военного руководства повлияло то, что московский батальон пришлось полностью распустить, кубанский батальон так и не был окончательно сформирован, а различные команды связи не удавалось укомплектовать личным составом. Не поступала информация и о батальоне Бочкаревой, который по-прежнему находился на фронте. По окончании военной подготовки 1-й Петроградский женский батальон получил разрешение отправиться на фронт, чтобы сражаться с неприятелем. Отдел по устройству и службе войск назначил отбытие батальона на 25 октября 1917 года. Однако в этот день в столице произошли известные события, и батальон так и не получил возможности поучаствовать в боевых действиях. Вместо этого он оказался втянут во внутреннюю политическую борьбу, которая вскоре развернулась в стране.

Оборона Зимнего дворца

Участие военнослужащих 1-го Петроградского женского батальона в обороне Зимнего дворца, несомненно, является наиболее известным и противоречивым событием в истории женских воинских подразделений Первой мировой войны. Этот эпизод часто затрагивался в историографии и мифотворчестве большевистской революции и при этом подвергся значительным искажениям, прежде всего идеологическим. Многие сведения, связанные с этими событиями, основаны на слухах и домыслах. В советских источниках эти женщины изображены непривлекательно: одураченные буржуазией, которая обманом убедила их встать на защиту Временного правительства, несуразные, неумелые и истеричные, они прятались в задних комнатах Зимнего дворца и жалобно плакали, сдаваясь красногвардейцам и солдатам. Западные и не симпатизировавшие советской власти источники также не заслуживают особого доверия: в них утверждается, что красногвардейцы совершали в отношении женщин различные жестокости, в том числе изнасилования и убийства, а самому участию женщин в обороне дворца не придается особого значения. Правда находится где-то посередине, и хотя мы, возможно, так никогда не узнаем все факты, архивные источники, а также свидетельства очевидцев, представляют нам достаточно сведений, чтобы относительно точно реконструировать историю участия женщин в этих событиях [Бочарникова 2001: 198–201; Бочарникова 1962: 215–227; Tyrkova-Williams 1919: 212–219; Рассказ офицера о защите Зимнего дворца 1957: 425].

К концу октября для Временного правительства и его сторонников начала складываться особенно сложная ситуация. В столице нарастало напряжение, распространялись слухи о планах большевиков захватить власть [Wade 1984: 189]. Большевики мобилизовали своих сторонников в столице, особенно красногвардейцев, и намеревались ослабить власть Временного правительства над Петроградским гарнизоном [Wade 2000: 229]. Для достижения этой цели они действовали через Военно-революционный комитет – военный орган Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, состоявший преимущественно из большевиков. Значительную вооруженную поддержку большевикам оказывали красногвардейцы вместе с матросами, солдатами и рабочими дружинами [Rabinowitch 1976:244]. 22–23 октября Керенский встретился со своими главными советниками, доложившими