гитару, рассказывал анекдоты. Остроумный, компанейский, образованный, умница. Он учился в институте. Я запомнил его на всю жизнь. В конце тридцатых годов он по навету был арестован и осуждён. По моим сведениям, во время войны он попал в штрафной батальон и погиб в сражении. Светлая и добрая ему память. Мирон Сасевич был директором средней школы в городе Чарджоу. В тридцатых годах он был арестован как «враг народа» и сгинул в сталинских лагерях смерти. Все перечисленные имена в этой главе принадлежат реальным людям, которых я видел и с которыми общался. В моей детской памяти они остались навсегда. Сейчас, по прошествии почти восьмидесяти лет, я хочу задать вопрос истории: «В чём виноваты они и почему они уничтожены?». По моему мнению, причина в том, что в верхушке сталинского режима преобладали люди, обладающие двумя человеческими пороками: трусостью и звериной жестокостью. Не имея аргументов и не умея дискутировать со своим оппонентами, которые были на порядок умнее и опытнее их, они выбрали самый простой способ решения принципиального спора – убивать последних. Когда уходили навсегда те, с кем непосредственно общался и которые мне много дали, я поклялся никогда их не забывать. Вечная им память.

Глава четвёртая

Холокост

Эта глава посвящатся жизни и трагической судьбе наших близких. Речь пойдёт о четырёх семьях: дяди Мехла Догадкина (1887 г. р.), его дочери Мани, тёти Доры (Двоси) Догадкиной-Дульман (1897 г. р.) и тёти Фриды Львовской, родной сестры моего папы. Дядя Мехл был дважды женат. С первоё женой, рано умершей от рака, они имели троих детей: Соломон (1913 г. р.) , Иосиф (1916 г. р.) и Маня (1919 г. р.). Вторично он женился на вдове, которая имела сына Арона (1924 г. р.) от первого брака. У них также была совместная дочь, кажется её звали Полиной (1927 г. р.). Примерно, в середине тридцатых годов по каким-то причинам: экономическим, семейным, или из-за отсутствия перспектив найти работу, Соломон, а затем Иосиф покинули отчий дом и приехали в г. Каган, где их приютили мои родители. Оба они окончили бухгалтерские курсы, и мой отец устроил их на работу. Мои родители не имели с ними никаких проблем: Соломон и Иосиф понимали, чем они обязаны моим родителям. Незадолго до войны Соломон познакомился с молодой женщиной из Ташкента и она стала его невестой. В конце лета должна была состояться свадьба. Он переехал в г. Ташкент, где нашёл работу по специальности. Но свадьба не состоялась из-за начала войны. В 1941 г. Соломон был призван в армию. На войну его провожали мама и тётя Роза. Вскоре он попал на западный фронт, будучи кавалеристом. Погиб он под Смоленском в 1942 г. Затем в армию был призван и Иосиф. Он прошёл почти всю войну, был тяжело ранен, лежал в госпитале. После госпиталя он некоторое время служил в армии, а затем демобилизовался в звании сержанта. Имел боевые награды. После войны он вернулся в Ташкент, устроился на работу. Впоследствии он стал главным бухгалтером крупной строительной организации и пользовался большим уважением. Он часто посещал моих родителей, которые жили в г. Навои, Узбекистан. Иосиф относился к ним с большой нежностью и теплотой – он никогда не забывал о той роли, которую они сыграли в его жизни и судьбе. Они отвечали ему взаимностью. Что касается Мани, то она окончила педагогический институт незадолго до начала войны, вышла замуж и родила ребёнка, звали его Фима. Она и её семья погибли во время Холокоста. Но об этом позже. Теперь я должен осветить одно важное событие с трагическими последствиями для всей нашей семьи. В годы Голодомора, к нам, гонимые голодом, приехали тётя Дора со своими детьми Ароном и Полиной. Хотя в то время голод добрался и до Кагана, тем не менее, они знали, что уже не погибнут от страшного голода, свирепствующего на Украине. Я не помню, сколько времени они прожили у нас, но полагаю, что не меньше года. Арон и Полина посещали школу и прилежно занимались, хотя испытывали трудности из-за слабого знания русского языка. Дома они учились в еврейской школе, но свободно говорили по-украински. Арон и Поля были прекрасно воспитанными детьми, весёлыми и очень дружелюбными. Были они очень скромными и никогда не жаловались на обстоятельства. С ними было интересно и легко. Через полтора–два года после отъезда тёти Доры с детьми, мы в составе всей нашей семьи приехали в Покотилово в гости к нашим родным. Нас встретили очень тепло и с большим радушием. Мы остановились у дяди Мехла. Дядя Мехл владел большим добротным домом, коровой или двумя и другой живностью, то есть в доме царил достаток. Я не знаю, кем работал дядя Мехл, но судя по всему он занимал какой-то заметный пост в Управлении села. Каждое утро нам подавали свеже – выпеченный хлеб, сметану, творог, молоко. Днём мы ходили с детьми купаться в местный водоём. Что касается семьи тёти Доры, то они, в отличие от дяди Мехла, жили в приземистой избе, обставленной очень скудно. Бросались в глаза бедность и скромность их бытия. Но порядок и чистота в избе были идеальными. Люди они были гордыми: не было уныния, и они не жаловались на свою судьбу. При знакомстве с дядей Иосифом Дульманом, я обратил внимание на то, что он был красив, очень высокого роста с мощной мускулатурой, он же был кузнецом. Он слегка хромал. Приветливый и очень добрый. Однажды при очередном посещении семьи тёти Доры, дядя Иосиф предложил мне показать его кузницу. Я очень обрадовался этому предложению, и мы с ним и Ароном направились к месту расположения кузницы. В кузнице дядя разжёг огонь, покачал меха и положил в огонь какую-то металлическую заготовку. Затем он подозвал меня и сказал: «Ты становись у мехов и качай их, а я буду ковать. То, что получится–это результат нашей совместной работы». Он выковал маленький ажурный предмет. Я же был горд своим участием в создании этого произведения искусства. Потом он мне показал выкованные им различные изделия, в том числе прекрасные ажурные решётки. Дядя, действительно, был профессионалом высокого класса. Тогда я ещё подумал, что когда вырасту, то может быть стану кузнецом, но посмотрев на свои хилые бицепсы, и понял, что это не моё. Я до сих пор помню дядю Иосифа – этого замечательного, тёплого человека. Крайне довольные гостеприимством, мы попрощались с нашими