внимания на нетерпеливое ожидание присутствующих. И только насытившись и окончательно согревшись, отправились развлекать народ. И первой, уже тоже почти привычно, стала моя родимая «Калинка-малинка».

Мы не жались, устроили почти полноценный концерт, настолько благодарным и эмоциональным оказался местный люд, неизбалованный развлечениями. Когда ноги уже гудели, а горло осипло, мы завершили концерт и потребовав от хозяина подкрепиться, но уже за его счет. Близилась ночь, успокаивающе гудел огонь в печи, делясь теплом, живот сыто урчал, руки грела тяжелая глиняная кружка. Именно в этот момент в таверне объявился тот, кого я меньше всего ожидала встретить на землях людей.

Осмотревшись, Лаури быстро нашел меня взглядом и направился к нашему столу.

– Ой что сейчас буде-ет… – весело выдохнула Рами.

– Может, он за нами обоз с рыбой везет? – хохотнул Меллик.

А вот Граш нахмурился, бросив короткий оценивающий взгляд на меня: рада я этой встрече или нет? Я запаниковала: не хочу, не здесь, не сейчас… Только боги обоих миров не услышали меня. Лаури подошел ко мне, как на зло усевшейся с краю. Я уловила мгновение, когда этот мужчина буквально ломал свою гордость – а затем опустился на одно колено. И протянул мне очередной браслет с просьбой:

– Будь моей парой, Ежения, я выполнил все условия брачного обряда…

За обоими столами оборотней возникла тишина, а вот другие гости, обычные люди, наверняка незнакомые с традициями оборотней, отреагировали гораздо менее выразительно. Кто-то смотрел с удивлением, кто-то продолжал есть-пить, кто-то шумно разговаривал с собеседниками. Жизнь продолжалась, только моя на миг опять застопорилась.

Мало того, что предложение Лаури было какое-то невнятное, так еще и сопровождалось широким золотым браслетом с тремя драгоценными «булыжниками». Этот подарок он сделал сам, спору нет. Грубо говоря, слепил на скорую руку, кривенько, косо, но в качестве кандалов или наручника, чтобы приземлить непокорную сову, сойдет. Рассматривая эту очередную бездушную плату за мое «да» вкупе с его трудом согнутым коленом и оскорбительно лаконичным брачным предложением, я невольно закатила глаза от раздражения. Одновременно донеслось разочарованное сопение, цоканье и хмыканье оборотней; по-моему, наши мысли и оценка «подарка» совпали.

Мои плечи уныло опустились, хорошо прошедший день грозил закончиться очередным скандалом. Этот мохнатый, по-русски говоря, цены себе не сложит, буквально вынудил меня вновь испытывать чувство вины, стыда, неполноценности, царапающей кишки обиды. Лаури – мое истинное наказание, только непонятно за что? Где или в чем я успела настолько согрешить?

– Я не могу и не хочу принимать твой браслет, – сухо, устало отказала я коленопреклоненному мужчине.

Лаури поднял подбородок, теперь наши лица и глаза были на одном уровне. Нахмурившись, тем же ровным тоном, но с легким вызовом спросил:

– Не понимаю, чего тебе еще надо? Я сделал его своими руками и встал на колени.

– Думаешь, дело только в этом? – я вскинула брови в удивлении.

Глаза Лаури потускнели, взгляд помертвел, испугав до мелкой дрожи. Он медленно встал и, глядя на меня сверху вниз, глухо проскрежетал, почти выталкивая из горла слова обвинения:

– Ты все забрала! Мою душу, моего зверя, мою гордость!

Тут уж я не выдержала, вскочив, вытянулась стрункой и зашипела, яростно глядя ему в глаза:

– Ты себя слышишь? Какую гордость? Считаешь, это я ставлю тебя на колени? Да мне плевать, стоишь ты, сидишь или лежишь, делая мне очередное предложение. Главное, что чувствуешь при этом. Я хочу любви, или, хотя бы, уважения, а ты презираешь. Пусть не меня, человека, но моего зверя, а ведь мы с ней одно целое.

– Я не…

– Тогда почему главная традиция всего Дарглана, которая не вызывает ни у одного его жителя и мысли о потере гордости, корежит тебя настолько, что ты раз за разом пытаешься тупо купить мое согласие? Ведь ты не передо мной преклоняешь колени, не для меня создаешь браслет, а для богов! Для той, кому сам же служишь! И силу которой желаешь получить!

Лаури дернулся, будто я ему пощечину влепила со всего маха. Стоял с минуту, глядя разошедшуюся меня широко распахнутыми сияющими глазами, и я невольно отметила, что они сияли уже не так ярко, как раньше. Словно он и правда потух или потерял цель в жизни. Эта мысль ледяной водой окатила, я напряглась, ощутив себя отчасти виновной. Ведь я добивалась от мужика уважения и равноправия, но мы чужаки. Лаури меня почти не знает, откуда взяться уважению, да такому, чтобы изменить мнение или, тем более, – отношение? В патриархальном мире к слабой девушке, еще и сове. На Земле тоже хватало предубеждений к расе, полу, религии, цвету кожи. А тут крутому волку «подарили» в вечные спутницы сову, а не волчицу или еще какую-нибудь меховую. Любой мог бы воспротивиться, хотя смешанные браки здесь частое явление. Только приносить себя в жертву чужому снобизму я тоже не готова.

Дернув верхней губой, словно щерился, Лаури на пару секунд прикрыл глаза, показалось, он брал под контроль то ли свои эмоции, то ли собственного волка. Потом, пристально глядя мне в глаза, глухо произнес:

– Я тебя, наконец, услышал. Прости.

Опустошение и неопределенность от очередной стычки с Лаури и банальная усталость после трудового дня сделали свое дело. Я тоже глухо попросила:

– Уходи, я больше не хочу тебя видеть.

Невольные зрители нашего очередного выяснения отношений каждый на свой лад загудели, предлагая и высказываясь:

– Да, малышка, шли его прочь, бездушного…

– Ишь, золотом разбрасывается, дурак! Отдай его мне, я согласная на все…

– У девки губа не дура, хочет загрести не только золото, но и парня с потрохами…

И настолько все мерзко выглядело, звучало и ощущалось, что я сжалась, скрестив руки на груди.

– Заткнулись все! – взревел Лаури, оглянувшись, и народ испуганно затих.

Отвергнутый жених бросил на меня потемневший, мне показалось, от чувства вины, взгляд и стремительно покинул таверну. Я ощутила болезненный толчок в грудину. От собственной совы! Ей было больно, обидно, но она гнала меня догнать нашу пару, наказать, отругать, проучить, но не отталкивать. На миг показалось, что между мной и ушедшим Лаури до предела натянулась струна и дрожит от невыносимого напряжения. Стало страшно: если она не выдержит и лопнет, случится что-то очень худое, непоправимое, чего я даже представить не могу.

Я обессиленно плюхнулась на лавку, сдерживая подступившие слезы.

Глава 14

Утро, как и все рассветы на этой неделе радовало комфортом, теплом и необычайной заботой «отельеров». Мы колесили по Кайкасору больше месяца, нас уже узнавали и часто встречали улыбками. И если еще неделю назад найти сразу несколько свободных комнат было проблемой, то последние дни нам просто необычайно везло. Буквально в каждой таверне нас ждали, предоставляли все и даже больше.

Умывшись, я привела себя в порядок, собрала вещи и вместе с Таури и Рами пошла завтракать. Кроме Меллика и