Вошедший дворецкий вежливо покашлял.

– Прошу простить меня за вторжение, сэр. У леди Паркхерст есть срочное дело, которое требует вашего присутствия.

– Неужели? – Сэр Вернон пожал плечами. – Ты не будешь возражать, Гренвилл? Это дело, скорее всего, что-нибудь насчет хозяйства или меню, но мы должны заботиться, чтобы наши дамы были счастливы.

– Совершенно верно.

Вот оно! Именно такой возможности Пирс и ждал. Он обследует письменный стол хозяина и закончит дело, ради которого приехал сюда. Потом объявит о помолвке с Шарлоттой и уедет.

Оставшись один, он подошел к столу.

Бух!

Пирс замер. Наверное, ничего серьезного. Скорее всего, ничего серьезного. Лакей уронил что-то наверху, вот и все. Однако, закрыв один ящик и бесшумно перебирая бумаги в другом, он не переставал думать о том грохоте. Ему не понравилась тишина, последовавшая за ударом. Когда роняют какую-то вещь, то обычно потом поднимают ее. Если только это не Шарлотта уронила что-то. В таком случае вещь пролежит на полу целый год, если не больше.

Тут он снова мысленно вернулся к этой девушке.

Улыбнувшись себе и даже не сообразив, что делает, Пирс посмотрел на диванчик под окном.

Бесполезно. Он не мог перестать думать о ней. И одновременно беспокоился из-за тишины наверху. Но если Пирс не сосредоточится на том, чем занимался в данную минуту, ему придется ждать следующей возможности. Отвлекаясь, он мог совершить ошибку.

Задвинув ящик, Пирс вышел из библиотеки и повернул в сторону лестницы. От увиденного в коридоре кровь застыла у него в жилах. Источник шума был здесь.

«Шарлотта!»

Пирс упал на колени рядом с ней и осторожно встряхнул ее.

– Шарлотта! Что с тобой?

В ответ молчание. Вообще ни звука. Она лежала без движения.

Когда Пирс перевернул девушку и приподнял, голова у нее запрокинулась. Губы были синюшными.

Его сердце остановилось.

– Нет! – Он резко тряхнул ее. Бесполезно. – Нет-нет-нет!

Этого не должно быть. Не сейчас. Ее не могут отнять у него.

Потом попытался приоткрыть ей веки, чтобы проверить реакцию зрачков, затем приложился щекой к ее губам.

Она продолжала дышать. Хоть это хорошо! Пощупал пульс на шее. Сердце билось. Ускоренно.

Может, еще не все потеряно.

«Шарлотта! Кто это сделал с тобой?»

– Ридли! – крикнул он. Голос неожиданно сорвался. – Мисс Хайвуд плохо!

Камердинер опустился на пол рядом с ним.

– Может, перенесем ее на кровать?

– Не трогай ее! Никто не прикоснется к ней.

Он сам возьмет ее на руки, обнимет, перенесет на кровать, уберет волосы с багровых щек.

– Найди сэра Вернона. – Пирс едва сдерживался. – Скажи ему, чтобы послал за доктором.

Ридли кивнул.

– Сию секунду, милорд.

Сорвав галстук с шеи, он намочил его в умывальнике. Потом вернулся к Шарлотте, лежавшей на кровати, и положил прохладную ткань ей на лоб и шею.

Она пошевелилась, и его сердце учащенно забилось в надежде.

– Не уходи, Шарлотта.

Пирс словно услышал ее насмешливый ответ: «Терпеть не могу, когда мне указывают, что делать».

– Не бросай меня, Шарлотта. Ты слышишь? Ты не можешь оставить меня. Я тебе запрещаю.

Он не выпускал ее из рук и считал каждый тихий прерывистый вдох. Улучив секунду, быстро оглядел комнату. Увидел на столике поднос с завтраком. Нетронутый, на первый взгляд. Над чашкой с шоколадом еще вился пар, а тарелку украшала…

…Зеленая веточка зловещего вида.

Он сразу понял, что это такое. Аконит! Один из самых смертельных видов паслена. Его можно даже не глотать. Простое прикосновение к коже уже заканчивалось фатально.

Значит, у Шарлотты не приступ болезни. Ее отравили!

– Которой рукой? – требовательно спросил он. – Шарлотта, ты должна прийти в себя. Какой рукой ты коснулась его?

У нее затрепетали ресницы, взгляд остановился на правой руке.

Пирс развернул ее ладонь вверх. Господи! Ладонь была в ссадинах, которые остались от конского повода после той безумной скачки днем раньше. Это же как открытая дверь – яд прямиком поступил в организм.

Он снял кувшин с умывальника и стал лить оставшуюся в нем воду на ее правую руку. Вода стекала вдоль предплечья, на кисть, на ладонь, потом лилась на пол.

– Ридли! – крикнул он.

Тот уже стоял в дверях, тяжело дыша после бега по лестницам вниз и вверх.

– За доктором уже послали.

– Мы не можем ждать. Это аконит. Принеси бритву и лохань с моего умывальника. Надо пустить ей кровь, чтобы выдавить яд.

– Да, милорд.

Свой галстук Пирс использовал в качестве жгута, крепко наложив его ей на правую руку немного выше локтя. Шарлотта тихонько застонала, когда он крепко затянул узел. Пирс не обратил на это внимания. Теперь у него не осталось времени на эмоции, не было места сомнениям. Его первая цель – сделать все возможное, чтобы Шарлотта выжила. Вторая – найти того, кто это сделал, и заставить заплатить.

Временами Шарлотта приходила в себя, потом снова теряла сознание. По ее ощущениям, так прошло несколько дней. Но вне зависимости от того, какое было время суток – ясный день или темная ночь, – когда она открывала глаза, мать всегда находилась рядом: прикладывала прохладный компресс ко лбу либо кормила с ложечки говяжьим бульоном.

Когда Шарлотте стало лучше и она смогла сесть, мать помогла ей умыться и сменить ночную рубашку. Потом села на край кровати, чтобы причесать и заплести ей волосы.

– Спасибо, мамочка. Тебе совершенно не обязательно этим заниматься. Я могу позвать горничную.

– Вот еще! Я все-таки твоя мать, хоть ты уже и выросла. А матери не забывают, как нужно ухаживать за больными детьми.

– У меня остались какие-то смутные воспоминания о том, как я болела в детстве. Мне, должно быть, было года два. Или три?

– Три. У тебя была скарлатина. И у Минервы тоже.

– Правда? Не помню, как я болела и что была высокая температура. Помню лишь, как мне надоело сидеть в четырех стенах и как ты поила меня лимонным соком с медом. Хотя, мне кажется, тогда тебе приходилось тяжело.

Миссис Хайвуд хмыкнула.

– Тогда у меня нервы были не то, что сейчас. Только представь: я недавно стала вдовой. Нас выгнали из дому, который от твоего отца унаследовал его кузен, и мы фактически остались без денег: получали лишь какую-то мелочь в виде дохода. Впервые в жизни я осталась одна, с тремя маленькими дочерьми, которых еще нужно было поднимать. Причем две из них слегли со скарлатиной.