История о женихе испортила капитану настроение. Чувствуя, как в груди нарастает раздражение, Корбо престал улыбаться, а Эстель, не замечая изменившегося состояния мужчины, продолжала говорить и рассказала о своём первом поцелуе с красавцем аристократом. Сжав челюсти, Тэо отвёл глаза от восторженно тарахтевшей девушки. Но Эстель, не задумываясь, что перед ней не её лучшая подруга, а пират, пожаловалась ему, что жених добивался от неё большего, и как она за это обижалась на него. Сеньорита, старательно хмуря бровки, возмущалась, почему мужчины такие нетерпеливые, и её строгий вид и искреннее негодование вернули капитану хорошее расположение духа. Наивные вопросы собеседницы смешили разбойника, а когда она сообщила, что узнала про похождения Альваро, и насколько ей было обидно, Тэо подумал: «До чего же глуп этот её аристократ! Вместо того, чтобы добиваться необыкновенно чистой девушки, на которой собирался жениться, и которая любит его, он таскался по шлюхам».

– Ваш жених полный болван, – презрительно хмыкнул Корбо и, заметив непонимающий взгляд пленницы, пояснил: – У него в руках был чистой воды брильянт, а он тратил время на то чтобы собирать стекляшки.

До затуманенного вином сознания Эстель не сразу дошёл смысл сказанного, но такого комплимента сеньорите слышать ещё не приходилось, а в устах пирата он звучал необычайно благородно. Невесту даже не возмутило то, что Корбо назвал её жениха болваном. Наоборот, девушке было приятно слышать осуждение поведения неверного жениха. Она тоже не понимала, как Альваро мог отдать предпочтение другой женщине, если говорил, что любит её. Вздохнув, Эстель рассказала, как молодой гранд вымолил у неё прощение и пообещал хранить верность и дожидаться невесту в Испании. Глупышка с таким серьёзным видом говорила это и, похоже, от души верила в искренность слов своего Альваро, что Тэо пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расхохотаться и не обидеть девушку.

– А на прощанье он меня поцеловал, – рассказывала Эстель и потянулась к апельсину, но фрукт выскользнул из рук захмелевшей сеньориты и покатился по полу.

Намереваясь его поднять, девушка поднялась, но неожиданно почувствовала головокружение и судорожно ухватилась за спинку стула. Испугавшись, что она может упасть, Корбо вскочил с места и крепко обхватил за плечи. Эстель, стараясь остановить головокружение, некоторое время приходила в себя:

– Господи, что бы сказал Альваро, если увидел меня в таком виде, – сокрушённо произнесла леди и взглянула в глаза капитана. Некоторое время Эстель смотрела на мужчину, будто в первый раз его увидела. Глаза пирата теперь не пугали её, а тревожно манили, а его губы были так близко, что неожиданно она вспомнила его поцелуй. – А Альваро никогда не целовал меня так, как ты, – вдруг осенило Эстель. – Ты целовал меня так, будто я единственная женщина на земле, – удивлённо поняла она.

Корбо, не отрываясь, смотрел в её глаза, чувствуя, как сердце учащённо забилось в груди, затрепетало и сладко запело.

– Хочешь, я снова тебя так поцелую? – тихо спросил он.

– Да… – вдруг ответила Эстель, но остатки рассудка встрепенулись, и аристократка нахмурилась и испугано проговорила: – Господи, что такое я говорю?!

Растеряно взглянув на пирата, девушка собралась отстраниться, но было уже поздно: мужчина крепко держал её в объятиях.

– Ты всё правильно говоришь, – перебил её Корбо и, приблизившись к губам, начал целовать.

В этот момент она действительно была для него единственной женщиной на земле, и Эстель почувствовала, как у неё закружилась голова. Сеньорита не могла до конца понять: это происходит от выпитого вина или от поцелуя капитана, но Корбо неожиданно остановился и внимательно посмотрел в её глаза, а она тихо спросила:

– Ты всех так целуешь?

– Не думаю… Мне больше никто такого не говорил, – прошептал Тэо и подхватил пленницу на руки.

Эстель смотрела на капитана и понимала, что сейчас произойдёт, но это не пугало её как раньше. Тело девушки охватила томная слабость, и она не сопротивлялась. Вино притупило сознание и загнало далеко на задворки души дворянскую гордость испанки. Сквозь пелену пьяного тумана сеньорита чувствовала страстные поцелуи пирата и его нежные прикосновения; неожиданно они взволновали её, и Эстель обвила шею капитана руками и робко потянулась к нему губами.

Корбо был счастлив. Пусть девушка не понимала сейчас, что делала. Пусть завтра она, возможно, даже пожалеет об этом и будет упрекать его, но сегодня она отвечала ему. Море за окном, осторожно ласкаясь о борт волной, тихо шептало о сладостном блаженстве, и Тэо не мог больше думать ни о чём, а просто получал чувственное наслаждение от близости со своей ослепительной Звездой, но теперь она не была недосягаемой: она была его. Упиваясь пленницей, капитан чувствовал дурманящее головокружение, и его душа наполнились радостным ликованием. Покрывая горячими поцелуями Эстель и внимая её податливому телу, пират понимал: он никогда до этого не испытывал подобного восторга. Вдыхая чарующий аромат её волос и осязая под руками бархатистую кожу, Корбо ощущал, что его сердце готово было вырваться из груди, и он просто задыхался от сладостного исступления, переполняющего его, и буквально потерял счёт времени…

Позже они лежали не в силах отдышаться от захватившей их страсти, но Эстель неожиданно прижалась к нему маленьким тёплым комочком и по-детски испугано спросила:

– Ты же не отдашь меня своей команде, правда?

У Тэо сжалось сердце: как она могла подумать такое?! И сквозь сдавившее горло волнение пират ответил:

– Нет.

«Я перережу горло любому, кто посмеет к тебе прикоснуться», – подумал он, а вслух добавил:

– Ты моя добыча! А свою добычу я не отдам никому, – выдохнул Корбо и крепко сжал хрупкое желанное тело в объятиях.

Счастливо вздохнув, девушка положила свою головку на плечо пирата, затихла и уснула. Обнимая пленницу и слушая её ровное дыхание, мужчина не понимал, что так сдавливает его грудь. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно, и он не мог объяснить, что с ним, и, не выпуская свою добычу из рук, капитан вскоре тоже заснул.

Проснулся Корбо как всегда рано и, взглянув на спящую рядом девушку, улыбнулся. Эстель была прекрасна. Волосы сеньориты золотистым шёлком рассыпались по плечам и груди, длинные тёмные ресницы бросали тень на нежные щёчки, а алые губы манили. «Как такая девушка оказалась в моей постели?» – недоумевал пират.

Некоторое время капитан любовался пленницей, затем осторожно поправил упавшую на лицо прядь, не удержался и поцеловал Эстель. Она зашевелилась, приоткрыла глаза и, до конца не очнувшись от сна, снова сомкнула ресницы и улыбнулась. Но, похоже, до сознания аристократки дошло, где она находится, и девушка, вновь распахнув глаза, резко поднялась. В ту же секунду Эстель зажмурилась от пронзившей её боли и схватилась за голову:

– Боже… – сморщившись, простонала сеньорита.

Догадавшись, что после выпитого вина у бедняжки наступило похмелье, мужчина улыбнулся, поднялся и, быстро одевшись, подошёл к столу. Капитан налил в бокал воды и подал девушке. «Интересно, что она будет говорить, когда вспомнит события нынешней ночи?» – насмешливо подумал Корбо. Ему действительно было это интересно. Девушка приняла протянутый бокал и с жадностью прильнула к нему.