Она наклонилась и взглянула на его головоломку.

– Ты пытаешься отгадать слово «ушедший».

– Знаешь, жаль, что у тебя нет сил, – сказал ей Алистер.

– Почему?

– Потому что я не могу перестать думать о нашей дуэли.

Изобель втянула в себя воздух. Даже сейчас он думал о том, чтобы ее убить.

– Если бы у нас была возможность сразиться на равных, я бы победила. Я это знаю. У меня больше… изящества. Кстати, это слово нужно вписать вот сюда. – Она указала на пустое вертикальное пятно, и на ее губах заиграла самодовольная улыбка. Нелегко было притворяться уверенной в себе, когда она все еще балансировала на грани срыва. Но до того, как она стала изгоем, Изобель Макаслан была опытной кокеткой.

– Прекрати, – Алистер бросил кроссворд и повернулся к ней, его темные волосы упали на серые глаза. Он подпер голову локтем. – Ты бы не победила.

– Я бы победила, даже если бы мы не могли использовать магию. – Изобель вспомнила, как до этого он неловко плюхнулся на кровать, как часто он спотыкался о собственные ноги. – Смотри, куда идешь. Я ведь запросто могу столкнуть тебя в озеро, когда ты отвернешься.

– Это не просто озеро, – серьезно сказал он. – Это грот.

Изобель фыркнула.

– Почему ты такой? Кем вообще надо быть, чтобы мечтать быть чудовищем?

Он придвинулся ближе, так близко, что ей захотелось отодвинуться. Но она отказывалась показывать ему, что напугана. В конце концов, эти «постельные игры» должны были проходить по ее правилам.

– Хочешь сказку?

– Я не люблю сказки, – ответила Изобель, вспомнив, как Рид назвал ее «принцессой».

– О, нет. Я говорил про сказку о чудовищах, – он облизнул губы. – Дай мне руку.

Она колебалась.

– А откуда мне знать, что ты не попытаешься снова применить Поцелуй ворожеи?

– В этом и заключается все самое интересное.

Изобель медленно протянула Алистеру свою ладонь, надеясь, что он не заметит, как она дрожит. У нее не было ни малейшего представления о том, что он собирается делать. Разумеется, она не ожидала, что он переплетет свои пальцы с ее и сожмет руку так сильно, что его ногти вопьются в костяшки ее пальцев.

– Представь, что наши пальцы – это ребра, – сказал он.

Она свела брови.

– Что?

– Есть на свете чудовище, которое является тенью. Оно скользит между ветвями деревьев, шпилями зданий, клавишами пианино. Везде, где есть трещины. – Все время, пока Алистер говорил, он не отпускал руку Изобель. Она пыталась не вздрагивать от прикосновения его холодной кожи. – Ущербное, гротескное существо, кости которого торчат в неправильных местах, которое само по себе состоит из трещин и зазубрин. Всю свою жизнь оно пытается найти способ заделать эти трещины. Чтобы, наконец, стать целым.

– Никогда не слышала о таком чудовище, – сказала она, как будто это могло сделать сказку не такой пугающей.

– В детстве, – продолжал Алистер, не обращая на нее внимания, – я спал в полной темноте. Мама всегда выключала свет и открывала окна. Чем больше будет сквозняков, чем больше теней в моем шкафу, тем лучше. И она звала чудовищ. Однажды ночью чудовище схватило меня за руку, вытащило из постели и прижало к стене.

В его голосе не было и намека на поддразнивание. Изобель знала, что это не может быть правдой, но все же ее сердце заколотилось быстрее.

– Он расстегивал мою кожу, слой за слоем. Я пытался закричать, но не мог. Я был слишком напуган, когда существо постепенно приняло осязаемую форму. У него были серые глаза, темные и бесцветные.

«Как глаза Алистера», – подумала Изобель.

– Его тело было похоже на корни кривого засохшего дерева. Его края свисали безвольно, как ленты, тонкие и полупрозрачные, как чешуйки кожи. А когда я посмотрел вниз, – пробормотал он, – я увидел все свои внутренности. Они были серыми, словно замаринованными. Мертвыми. Крови не было совсем.

Наконец, он убрал руку. Но они все еще были слишком близко, и она не отодвинулась.

– Мое лицо он расстегнул в самом конце. Мои глаза разделились, и я больше не мог смотреть в одну точку перед собой. – Его глаза скользнули от ее подбородка к верхней части лица, как будто повторяя разрез, сделанный чудовищем. Его взгляд задержался на ее губах слишком долго, затем он снова поднял глаза и продолжил рассказывать сказку. – Но мог чувствовать.

Один за другим он накрыл ее пальцы своими. И вскоре их пальцы снова были переплетены между собой. Теперь, когда Изобель понимала контекст сказки, ей было гораздо неуютнее.

– Мое тело было ему как влитое. Оно идеально поместилось между каждой моей косточкой, в моем горле, в моем черепе. Мне в горло как будто что-то засунули, давление как будто разрывало меня изнутри.

Представив себе это, Изобель поморщилась. Она почувствовала, как ее собственное тело сдавило ее в тиски.

– И как только чудовище застегнется, оно останется в теле человека навечно, переплетется с ним так, что не будет понятно, где заканчивается человек и начинается чудовище.

Она отпустила его и сильно толкнула в грудь.

– Ты это выдумал.

– Вовсе нет, – он окинул взглядом ее шею и плечо. – У тебя мурашки.

Она проигнорировала этот комментарий и вместо этого вызывающе сказала:

– Тогда докажи, что это произошло на самом деле.

Он задрал свитер, чтобы обнажить живот. По центру тянулся длинный шрам, бледно-розовый, исчезающий внизу в темных волосах, а вверху – под майкой.

Изобель прищурила глаза.

– Где ты его заработал?

– Оставлю это на милость твоего воображения.

Возможно, мать Изобель была права насчет Алистера. Может быть, он и правда неуравновешен.

– Ты так и не ответил на мой первый вопрос, – сказала она. – Кто захочет быть чудовищем?

Уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Если ты хочешь узнать все мои секреты, тебе придется вытянуть их из меня силой.

Во второй раз его взгляд опустился к ее губам, но теперь его взгляд задержался. Изобель не нужен был Поцелуй ворожеи, чтобы прочитать его мысли. Если бы они не были чемпионами в одном турнире, если бы он не обладал магией, в то время, как у нее ее нет, она могла бы поддаться искушению – будь проклят ее собственный запасной план.

– Ты ведь понимаешь, да? Что чудовищ не существует? – спросила она.

– Я бы не был в этом так уверен. Какие у тебя возникают ассоциации, когда ты слышишь слово «чудовище»?

Поскольку Изобель не была воспитана на нелепых сказках Ильверната, у нее в голове не появлялся образ дракона или большого злого волка. Она вообще ничего не смогла придумать.