— Наверное ты прав, мне нужно с кем-то поделиться, а в этом мире я знаю только тебя. Больше мне не с кем поговорить.

А ведь она права. Почему он постоянно забывает, что она чужая этому миру и что у нее здесь никого нет. Ни родственников, ни друзей, ни даже врагов. Никого, кроме него. Как ей, наверное, одиноко здесь. Кристина тем временем продолжила:

— В своем мире я была счастлива. У меня была интересная перспективная работа, родные, друзья. Но самое главное у меня была сестра. — голос ее прервался, и она судорожно вздохнула и продолжила. — Не просто сестра, а сестра близнец, мы с ней родились с разницей в несколько минут и были похожи как две капли воды. Мы были не просто сестрами, мы были как родственные души, самые близкие и родные люди друг для друга. Все детство вместе, никаких секретов, все делили пополам. Ты не представляешь какое это счастье иметь рядом такого человека, с которым ты не просто можешь быть сама собой, а ты это и есть она и наоборот. — голос ее дрожал и по щекам снова покатились слезы. — Кто-то осуждал нас за то, что мы как одно целое, кто-то завидовал, но нам было все равно, мы были счастливы. Потом мы выросли, и Марина уехала в другой город и вышла замуж, у нее родилась дочка, но эта связь, что была между нами, она никуда не делась, мы по-прежнему много значили друг для друга, иногда даже могли чувствовать настроения друг друга. Я так ее любила. — Кристина не удержалась и заплакала, но вскоре взяв в себя в руки продолжила. — Примерно пять месяцев назад я приехала к ней в гости, и мы пошли гулять. В тот вечер на нас наехала машина, это был сильный удар, она умирала у меня на глазах, все вокруг было в крови, в ее в моей, у меня было что-то сломано и я только помню, как ползу к ней по асфальту. И ничего не могу сделать! Ничего! А она лежит там, как сломанная кукла и глаза, эти глаза я никогда не забуду, они пустые. — Кристина срывается на крик, слезы снова текут по щекам, и Рэм снова обнимает ее и ждет пока она успокоится.

Он уже был сам не рад, что расковырял такую рану. Но он понимал, что правильно сделал, иначе она могла бы загноиться и последствия могли быть гораздо хуже. Ей нужно выплеснуть все наружу, отпустить хоть немного боли, которая так крепко вцепилась в ее душу. Кристина успокоилась и снова села и продолжила более спокойно:

— Я пролежала в больнице около месяца, мама приехала и взяла на себя заботу о внучке. Когда я вышла с оттуда, то узнала, что виновник аварии отделался условным сроком и штрафами. Он был пьян и просто перепутал газ с тормозом. Ублюдок! Он сумел отмазаться и теперь живет где-то припеваючи, а Марина… — голос ее сорвался, и она чуть помолчав продолжила. — Я некоторое время жила с семьей сестры, но это был ужас. Я ведь так на нее похожа. Ее малышка дочка называла меня мамой, а муж сестры просто не мог смотреть на меня. Ты представляешь, каково им было видеть меня каждый день? Секундная надежда, что это Марина, потом узнавание, что это я и снова боль. Я просто не смогла это выдержать и через неделю уехала оттуда. Пару месяцев жила одна, я никого не хотела видеть, сидела дома и в основном плакала и пила, потом снова пила и рыдала. Я отогнала всех людей, кто хотел мне помочь, но я просто физически не могла никого видеть, просто не могла. Я не хотела жить. Я винила себя за то, что осталась жить, а она умерла. Я так хотела бы вернуть все и умереть вместо нее. Ведь у нее осталась дочка. Я так хотела умереть и, наверное, если бы не мама, которая не пережила бы еще и мою смерть, то точно что-нибудь бы сделала с собой. Кто-то может сказать, что это слабость, что нельзя лишать себя жизни, это так делают только трусы, которые боятся жить. Может и так, мне было все равно, пусть они попробуют пожить, когда сердце вырвали и ржавым ножом откромсали кусок от него и зашвырнули обратно в грудь. Кто-то скажет, что у многих такое бывает, пройдет, заживет. Не пройдет и не заживет. — она криво усмехнулась. — Мне больших усилий стоило заставить себя попробовать жить заново. Тогда был первый день, когда я смогла заставить себя пойти в парк и начать бегать, чтобы хоть на время покинуть душную квартиру. Я уже возвращалась домой, когда эта идиотка невеста бросилась под машину, я тогда не думала, просто бросилась ее спасать. У нас есть одна очень мудрая поговорка “Не хочешь зла, не делай добра”. Я жалею, что в тот момент не вспомнила о ней, потому что оказалась здесь. Ты хоть представляешь, что я испытывала, оказавшись здесь? — она повернулась и в упор посмотрела на Рэма. Ему стало не по себе от ее взгляда. — Я была в ужасе, напугана, никто ничего не объяснил, я почти не спала и ничего не могла есть. Мое единственное желание было только одно, убраться отсюда поскорее обратно домой. Я пыталась быть с тобой милой, думала, что если хорошо попрошу тебя, то ты вернешь меня обратно. Исправишь, эту глупую ошибку и все наладится. Но оказалось ты не только не можешь вернуть меня обратно, но еще и собираешься пристроить к какому-то мужику. Ты так мило все мне это сообщил, и исчез. В тот момент я думала, что сойду с ума, я не могла принять, того факта, что не смогу вернуться, никогда не увижу свой мир, свою маму. Наверное, тогда во мне что-то сломалось, меня накрыла такая безнадега, я уже не понимала, что делаю. Тогда я решила, что теперь мне уж точно незачем жить. Я не знала всех подробностей, которые узнала после, иначе не стала бы этого делать. Я понимаю, что это была моя ошибка и признаю это. Мне жаль, что я так поступила, я была не в себе. Когда ты сказал, что сможешь меня вернуть, это было для меня как спасательный круг, брошенный утопающему. Только благодаря этому, я смогла хоть как-то выбраться из той пучины отчаяния. За это я хочу сказать тебе спасибо. Мне очень важно знать, что я вернусь домой, это единственное, о чем я думаю каждый день засыпая и просыпаясь. Мне нужно вернуться домой, меня там ждет мама и, наверное, сходит с ума от мыслей, куда я пропала. Я не могу ее оставить, а здесь мне не место.

Когда Кристина замолчала, Рэм не знал, что сказать.

Его опять терзало чувство вины за то, что он был так невнимателен к ней, что не смог разглядеть ее состояние, за то, что не спросил, за то, что поддался злости и выместил ее на Кристине. Она ведь всего лишь хрупкая девушка, которая в худший для себя период жизни и не по свой вине, попала в совсем чужой для нее мир. Он посмотрел на нее. Маленькая, дрожащая, чуть сгорбленная фигурка в его, казавшимся огромным, для нее кафтане, заплаканное лицо с таким несчастным выражением, что он не выдержал.

— Иди ко мне. — сказал он, и одним движением пересадив ее к себе на колени, обнял, гладя по голове. — Прости меня! Этот хрокков портал не должен был открыться в твоем мире, что-то пошло не так. А я был так зол, за то, что тебя поручили мне, что не удосужился обратить на тебя внимание. Прости меня, милая, прости. — прошептал он и поцеловал, притихшую у него на груди, Кристину в волосы. — А потом началась эта эпидемия, сотни больных, все силы бросил туда, не мог ни о чем кроме этого думать. Решил, что смогу быстро решить, что с тобой делать. Я спешил и был самоуверен, сделал поспешные выводы и не удосужился поговорить с тобой. Я идиот! Мне так жаль, что это все привело к таким последствиям. А потом, когда я увидел, что ты натворила, я был в ярости, не знал, что с тобой делать. Оставить в замке не мог и взять с собой тоже. Запер в Фордоке, но не думал, что ты убежишь и заразишься. Я ведь не хотел, чтобы ты умерла, не желаю тебе зла и не хочу, чтобы ты страдала. — сказал он, поднимая за подбородок ее лицо. — Ты мне веришь?