— Какое, к чертовой матери, единение с природой?! — Милена отвела душу, схватив палку и изо всех сил размахнувшись, швырнула ее в костер. Вверх взлетел сноп искр. Лекс извлек из костра обуглившуюся сосиску и неуверенно протянул ее девушке. Милена схватилась за горло, сделав вид, будто ее тошнит. Лекс пожал плечами, и зачем-то снова сунул сосиску в костер.

— Милая. Я должен тебе что-то сказать.

— Очередной бред? — Недовольно буркнула девушка.

— Да. Не бросай меня.

— О чем ты?! — Ее глаза широко распахнулись. Лекс понимал, что несет чушь, что Милена точно решит, что он пьяный, и поэтому говорит такое, но впечатление было такое, будто он несется в машине без руля и тормозов, разогнавшись до двухсот километров в час.

— Не бросай меня. Не уходи в свой мир. Я не вынесу этого.

— Лекс…

— Я с ума сойду. Ты мне так нужна — каждую секунду моей жизни.

— Ты пьян.

— Нет. Но не в этом дело. Я так боюсь, что ты меня покинешь.

— Еще заплачь, залей слезами мое платье. — Милена злилась. Лекс — тоже странный. Сам ничего не обещает, не просит ее остаться — а в качестве кого кстати? До предложения руки и сердца, как до Эвереста. Но… С другой стороны, его действительно мучит та возможность, что она может исчезнуть навсегда из его жизни.

— Нет. Я поступлю так, как подскажет мне сердце. — Милена дернулась от неожиданности.

— Милая, будь моей! — Взвыл Лекс так, что птицы слетели с близлежащих ветвей, отец Милены выпустил корону из рук, а Костя — проснулся. Проснулся на удивление трезвый и ринулся спасать друга. Нужно же исправить положение! А то эта… амазонка, которая шокировано хлопает глазами, согласится еще, и что? Поди докажи потом, что предложение руки и сердца, сделанное в состоянии аффекта, не считается настоящим.

— Так! Лекс, быстро встань и подай корону своему будущему тестю. Быстро, я сказал! Ты ж его уважаешь? — Рявкнул Кость, наводя порядок. Алексей нервно кивнул и умчался, наверное, начиная понимать, в какой переплет попал.

— А ты… — Костя чуть не брякнул: «какого дьявола ты сюда притопала», но потом решил, что это будет слишком невежливо. — Ты… Иди домой, а?

— А как же вы? — Тьфу, черт, какая-то она слишком проницательная. Вот же ж выбрал Лекс…

— Мы сейчас подъедем. Надо сначала костер затушить, а то пожарная инспекция нагрянет.

— А-а-а… — Недоверчиво протянула Милена и покосилась на Алексея, которой стоя на коленях, шарил по траве, не замечая корону, лежащую перед его носом.

— Давай, давай, я провожу тебя… — Странно конечно, что, Костя держался молодцом, но разум у него работал четко, если движения и были немного расхлябанными. Поэтому Кость подхватил девушку под локоток и уверенно направил к тропинке, ведущей к дому, повторяя на все лады:

— Мы только костерчик затушим…

***

— Лекс, плюнь ты на эту корону, я ее и сам достану! — С этими словами Костя ринулся к мотоциклу, подхватил корону, криво нахлобучив ее на макушку Кэлвина. — Прыгай в коляску!

— А где Милена? — Странная улыбка блуждала на губах Алексея, который с трудом перешел из «коленопреклоненного» положения обратно на ноги.

— Радуйся, спас тебя от преждевременной женитьбы. Держи своего будущего тестя покрепче, мы едем в деревню.

— Ля-ля-ля! — Поддержал его Кэлвин.

— Ничего, успеем. — Утешил старичка Костя. — Пиво в магазине есть всегда, даже в избытке, это хлеба там не купишь…

— Да ладно, обошлись бы… — Вдруг смутился Алексей. — Может домой лучше поедем? А то Милена волноваться будет…

— Да ну тебя, с твоей Миленой! Надоел уже! — Махнул рукой Костя, заводя мотоцикл. Отец Милены вдруг встал в полный рост, держась за плечо Алексея, и запел выученную песню землян:

— Вдо-оль по Питерско-ой!.. — Голос у него оказался на редкость противным — скрипучим и писклявым. По всей деревне завыли собаки.

***

— Вот блин. — С чувством сказал Кость, затормозив у магазина, на котором висела хилая, покосившаяся табличка: «ремонт».

— Нет проблем. — Бодренько ответил отец Милены и превратил дверь в сосульку, которая, под пристальным взглядом Лекса модифицировалась в… большую зеленую соплю.

— Фу! — С отвращением проговорил Алексей, подумав, что ему все меньше нравятся будущий тесть.

— О! Папик, ты чудо! — Костя оказался не столь чистоплотен, и протиснулся в импровизированную дверь. Лекса замучила совесть, и пока друг тащил ящик с пивом, он следом влез в магазин и попытался засунуть деньги в кассу.

— Ну какой же ты щепетильный… С детства такой!

Но гениальный план не удался, а вернее слегка подкорректировался. Пока друзья, препираясь, влезли вместе с ящиком в мотоцикл, они не заметили странного отсутствия третьего члена шайки. Мотоцикл с ревом укатил, а… Кэлвин, зачем-то полезший в подсобку, разлил там клей ПВА и приклеился. Одно хорошо — в подсобке было тихо, прохладно, и гость — иномирец, сморенный рыбалкой, прикорнул прямо на коробке с сельскохозяйственным инвентарем.

В это же время, на даче Кости…

А тем временем, на даче Кости происходила разборка. Или скорее, «разбор полетов» проходивший не по-детски громко, когда Неолина поняла, что муж потерян.

— Утоп! — Всхлипнула она, всплеснула руками, и…

— Мама, отставить панику! — Милена сама себе напоминала кипящий на огне чайник. — Лекс, Кость, вы,

когда в последний раз видели моего отца?

Оба недоуменно переглянулись.

— Ну… На озере? Я ж ему еще корону искал? — Неуверенно заговорил Алексей. Рыдания матери Милены грозили перейти в вой.

— Не, мы еще в магазин ездили вместе, папик пел: «Вдоль по Питерской», и собаки выли, прям как Неолина Санна сейчас… — Уважительно проговорил Костя. Милена скрипнула зубами, едва удерживаясь от того, чтобы заехать «дружбану» в челюсть.

— И что ж, вы его в магазине забыли?

— Наверное… — Печально потупился Лекс. Милена же, наоборот, возвела «очи горе».

— Мам…

— Я сейчас, доченька. Я слетаю за ним, быстренько. — Вид у матери был грозным, и Милена, хотевшая поначалу предложить составить компанию, вдруг передумала.

— Ну, Костя покажет дорогу. — Милена мстительно отступила, и мама моментально сцапала Костю за руку. Он обернулся, посылая Милене взгляд «я тебе еще припомню», и они, как два призрака в ночи, приподнялись в полуметре над землей, и полетели…

***

Деревня проснулась и ожила. Из домиков вывалились полуголые, почесывающие пузо, мужчины с дрынами и говорливые женщины. Наверное, даже когда в церкви устраивали крестный ход, собиралось меньше людей, чем сейчас.