до своих лет? Ухо хромал на левую ногу, а бедро его правой украшал огромный ожог. На две руки у него было всего семь пальцев, один из которых – средний на левой – сгибался лишь на половину. Количество старых, толком не затянувшихся шрамов и швов на теле мужчины переваливало за пару десятков. За то время, что он жил в этом мире, Ухо трижды ломал руку и пару раз ребра. На голове у него красовался здоровенный шрам – след того, что и череп бедолаге хотя бы раз в жизни, но проламывали. Шрам был отчетливо заметен, после каждой неизменно короткой стрижки. «Под троечку,» – как любил невнятно приговаривать мужчина, поглаживая короткий ежик волос. Невнятность объяснялась тем, что и зубов у Уха тоже не доставало.

При всей потрепанности мужчина был отличным следопытом, а также слухачом. Ну и, естественно, за его безопасность даже в самых безнадежных ситуациях можно было не беспокоиться – Ухо выбирался из любой передряги, обзаведясь новой раной и, конечно, историей.

Самого молодого мужчину из группы – совсем еще пацана, по кличке Смурной – Ян оставил в Цитадели. Кому-то же нужно приглядывать за женщинами и Мелким? Тем более, что Смур и сам не выказывал особого желания поохотиться. Парень вообще был довольно трусоват или, лучше сказать, безынициативен. Делал что-то только когда об этом просили и в большинстве случаев без особой охоты. Поэтому ничего ответственного Ян старался ему не поручать. С тем же, чтобы просто сидеть в Цитадели, место в которой для их группы было забронировано еще на два дня, Смурной явно должен был справиться. Пока остальные занимаются добычей припасов, рискуя, между прочим, своими жизнями.

Подобные мысли вновь заставили Яна скривиться. Он, не без основательно, считал себя довольно добрым или по крайней мере справедливым, временами слишком сострадательным человеком. При это в группе мужчина предпочитал видеть людей способных принести пользу. Смурной под это описание попадал не очень. Временами вообще не попадал, но Ян не выгонял его. «Слишком я добрый,» – каждый раз качал головой мужчина, наблюдая за тем, как Смур в очередной раз выполнял поручение спустя рукава.

К женской и детской части группы у мужчины претензий не было. Как правило. Мелкий был самым младшим и пока мало в чем был полезен, но мальчишка пытался. Таскал хворост, мыл овощи и коренья для похлебки, следил за огнем и все в таком духе. Недавняя беда подкосила душевное состояние мальчонки, но он довольно быстро пришел в себя и даже просился с мужчинами на охоту, но его, естественно, не взяли, оставив на попечительстве Татьяны.

Справедливости ради именно она, а не Смурной, была за главную среди оставшихся в Цитадели, но лишний раз женщина старалась этого не афишировать, предпочитая рулить всем из тени. Ухо иногда подшучивал, что Таня берет на себя роль лидера не только когда Яна нет рядом, но мужчина с ним был не согласен. Нет, конечно, Татьяна имела на него некоторое влияние, он это не отрицал, но личную жизнь и дела группы разделять умел отлично.

Последней уцелевшей из их некогда большой группы была Тисси. По ее словам, это прозвище что-то значило на ее языке, но что именно девушка не помнила. К отряду она присоединилась совсем недавно, но быстро стала своей среди давно путешествующих вместе людей. Девушка была на удивление живой и разговорчивой, легко находила общий язык со всеми и каждым, как могла помогала с делами, а также охотно училась новому. Таня правда была с ней довольно строга, но девушка на нее не обижалась, прекрасно понимая, что женщина всего лишь желает ее научить всему, что умела сама. В этом мире от новых знаний и умений лучше было не отказываться. Поленившись или промедлив сегодня, завтра рискуешь расплатиться за это жизнью, или по крайней мере здоровьем.

Ян знал много людей, что пытались жить как прежде, не желали лезть в дрязги нового мира. Они не хотели ни бежать, ни сражаться, ни хотя бы обезопасить свое жилище. В большинстве случаев подобные люди погибали, не прожив и недели новой жизни. Лишний пример того, что нельзя просто плыть по течению.

Мысли, блуждавшие вокруг группы и правил мира, вновь перешли к тому, что беспокоило Яна последние несколько дней. И не удивительно, ведь эти вещи были накрепко связаны друг с другом. «А ведь всего неделю назад нас было одиннадцать человек,» – грустно подумал мужчина, сидя в засаде у водопоя. Пока что у ручья было чисто и не происходило абсолютно ничего. Неудивительно, что Ян думал о разном, чтобы скрасить ожидание. Хотя мысли о погибших и были последним, о чем он сейчас хотел думать.

«Тощий Колин – отличный резчик по дереву, его луками мы до сих пор пользуемся. Ната – совсем молодая еще девчонка, вся в веснушках. Прирожденная повариха, даже Таня с ней сравнить не могла в готовке. Кайло – вечно хмурый детина бандитской наружности. Люди от него вечно шарахались… Зато как он на свирели играл!.. И старина Петтер… Мы ж с ним почти с самого начала вместе были… Сколько раз друг другу помогали. Если б не он я бы сдох еще… да хотя бы года четыре назад, когда через Пепел почти голые пробирались! Или тогда, под Рогатым фортом, когда нас внутрь не пустили, а по пятам с десяток Красных шло…» – глядя в пустоту перед собой придавался воспоминаниям мужчина.

От неприятных мыслей мужчину отвлек прозвучавший вдруг свист. «Крох зовет?» – насторожился Ян, глянув вниз по течению ручья. Ухо сидел у другого водопоя, где-то в километре выше по ручью. Сигналить ему Ян пока не стал и бесшумно поспешил вниз по течению.

Крох ждал на своем месте – небольшом пятачке, расчищенном среди кустов, где мужчина смог вольготно расположиться, держа обширный участок ручья на прицеле арбалета. Из лука здоровяк так и не научился стрелять. Колин пошел ему на встречу и сделал в меру мощный, но при этот точный самострел.

Опустившись на корточки возле соратника, Ян негромко спросил:

— Что