— Сегодня в Берлине была убита Лидия Фельдман. Твоя сотрудница. Специалист по особым поручениям.

— Как?! — срываясь на крик, вскочил Денис Александрович.

И сел обратно в кресло, собрав всю волю.

— Как? — переспросил он уже обычным тоном.

— В парке. Она направлялась на встречу к Софии Керн. Для выполнения того самого особого поручения. На встречу, тщательно организованную и залегендированную вашим агентом Марией Кремер. С помощью агента ЦРУ Анны Томпсон, которую тебе выделили по твоей личной просьбе с твоими личными гарантиями её безопасности. Твоими! А как ты её использовал? Как приманку. Как гарантию безопасности встречи для Керн. Как объект отвлечения от фактического замысла. Как фантик, американскую обёртку для своего дерьма. Скажи, зачем тебе эта Керн? Что ты её преследуешь столько лет? Что тебе дало бы её убийство, кроме удовлетворения амбиций — твой многолетний оппонент ликвидирован? Какие у тебя вообще могут быть оперативные интересы в среде русской эмиграции в Берлине?!

— Что с Анной и Марией?

— Живы. И Керн жива. А спроси, кто сорвал твою операцию?

— Кто?

— Виктория Фельдман. Ты хоть знаешь, где она сейчас? Как она там оказалась? Ты перестал чувствовать ситуацию, Денис. Ты стал слабым. Тебя может избить хулиган в парке.

Денис Александрович начал чувствовать злость, она нарастала и забирала в себя страх, осмотрительность, вросшую в подвздошье предупредительность к куратору, который может сделать с ним всё, как делал и сам Денис Александрович, не раз делал. К чертям всё.

— А что же ты, Джон, а что же вы все, гуманисты хреновы, молчали столько лет, пока мы своими руками страну в кластеры загоняли, людей из домов вышвыривали и этапами по стране таскали?! — зашипел он. — Кто ты сам-то? Ты тут кого разыгрываешь, белого плантатора? А я надсмотрщик над чёрными рабами? Воспитываешь? Да за всё, что вы мне дали, я расплатился! А на твоих руках крови не меньше, чем на моих. Мы одинаковые. Оба мы тролли. Обоих люди боятся.

— Нет, Денис, не одинаковые, — спокойно ответил Джон, — меня боятся чужие. А тебя свои. И на твоих руках кровь своих.

Подмоги кураторы не дали, зато дали срок — 48 часов на локализацию беспорядков и стабилизацию обстановки. Выделили отдельный спецсостав в 60MD, для доставки от Нового центра до Агами. На месте обещали выделить вертолёты. Система, при которой попасть в кластер «Печора» можно исключительно через один транспортный хаб, а в нём комплекс со специальными выходами, оборудованными системами распознавания с лазерными установками, всегда казалась Денису Александровичу идеальной. Бесполётная, без специальных разрешений, зона. Один выход, один путь, одна, пусть крайне сложно обустроенная, точка доступа в пенитенциарный кластер, закрытый самой природой — Север. Размести спецконтингент и контролируй. Безупречная система, разрушение которой невозможно ни изнутри — ну не могут организаторы бунта скоординировать действия в силу разбросанности и изолированности колоний, ни снаружи — проникнуть бесконтрольно в кластер невозможно.

Даже сейчас, когда большинство колоний не выходят на контакт, ситуация не катастрофична. В кластере внешнее обеспечение основными продуктами питания, медикаментами, топливом, электричеством, которое надо лишь отключить — и всё изменится. Дизель-генераторы проработают недолго. С завтрашнего дня можно будет брать колонии одну за другой. После второй-третьей, когда слухи разлетятся, сопротивления не будет, а в последних те, кто отсиживались в бараках, выйдут из них и сами поднимут на заточки организаторов беспорядков.

Первые пятьсот бойцов отправились в Агами в 10.45. Через час Дениса Александровича, прикорнувшего было на диване в кабинете, разбудил помощник. Денис Александрович и просил его сделать это, потому собирался попросить кофе и пройти в штаб, оборудованный в конференц-зале в конце коридора. Но помощник тряс и тряс начальника за плечо, повторяя: «Вставайте, вставайте, вставайте!..»

— Уймись, — резко поднялся Денис Александрович. — Что стряслось?

— Вставайте, — повторил помощник.

Толку от него не было, пришлось идти в штаб без кофе, но увиденное там взбодрило много мощнее. На больших экранах, на которых транслировалась высадка первого отряда бойцов, прохождение их через выпускной клапан и подход к специальному комплексу, метались и беззвучно кричали люди. Рядом с входом в оборудованный лазерными системами блок на полу лежали бойцы, много. Убитые.

Вокруг наперебой заговорили:

— Системы распознавания вышли из строя.

— Там двухсотых под сотню!

— Надо отводить отряд, шеф.

Денис Александрович скомандовал. Отряд отвели. Провели перекличку. 83 осталось лежать. К убитым подходить не решались, лазерные установки начинали автоматическое наведение.

— Уничтожить установки! — закричал кто-то рядом.

И тут Денис Александрович рассмеялся. Все замолчали.

— Нельзя, понимаете?! Нельзя уничтожить установки. Это транспортный хаб. Собственность Конвенционального совета. Уничтожение или повреждение его структурных элементов карается законом. Нас посадят! — хохотал сквозь слёзы Денис Александрович. — Посадят, в тюрьму! Нельзя нам на транспортный объект нападать!.. Что компьютерные гении говорят?

Последнюю фразу он произнёс спокойно.

Компьютерные гении, весь отдел в полном сборе, разводил руками. Нет доступа. Всё перекрыто сверхнадёжно.

— Не взломать, — сказал главный. — Берман систему разрабатывал. Только он бы смог.

— Он и смог, — спокойно произнёс Денис Александрович.

И когда заканчивали обсуждение плана сухопутного, минуя транспортный узел, входа в Агами и захвата первых двух колоний, помощник с тем же каменно-испуганным лицом принёс Денису Александровичу трубку телефона особо секретной связи.

— Здравствуйте, — послышалось в трубке, — мы немного знакомы. Я — Аарон Яковлевич Берман. Нам надо обсудить сложившуюся обстановку. Но говорить с вами будет незнакомый пока вам лично мой коллега Паша Старый. Я очень прошу вас, не называйте его Павел.

А потом матрица такого ещё недавно надёжного мира стала рассыпаться. Паша Старый, он же Павел Огородников, как установили незамедлительно, оказался уверенным в себе и нахальным. Как выяснилось, имел основания таковым быть. Говорил кратко и ультимативно. Выставил требования: снять оцепление кластера, исключить любое противодействие восставшим, предоставить возможность связи с конвенциальными властями. Не со среднего звена чиновниками, а «чтобы реальные люди были, решающие». Уточнил, что это не просьбы, что в ином случае из кластеров выйдут сами и сами же свяжутся с кем надо. А позвонили ему, исключительно чтобы юшка лишняя не лилась. Так и сказал, «юшка», не кровь. Просто пугачёвщина какая-то.

Дал на размышления полчаса, а для убедительности на это время выключил все компьютеры во всех помещениях Центрального управления президентской безопасности. Его, Дениса Александровича, управлении. Все компьютеры. И как ни пытались лучшие из лучших включить — не смогли. Фамилию Берман слышно было за эти полчаса часто.

Ровно через тридцать минут мониторы включились. Ненадолго. Снова зазвонил тот самый, особо защищённый телефон. Денис Александрович попытался вступить в переговоры, затянуть время, установить