– Видите ли – у нас белая кожа, она слишком нежна, чтобы переносить солнечные лучи. Днём мы можем получить солнечный ожог, который потом долго болит, а если он сильный, то можно и умереть, – пояснила Ванесса.

– Вы часто приходите?

– Да, достаточно, ибо кровь людей необходима для поддержания нашего существования. В крайнем случае, она может быть заменена на кровь животного, скажем, такого как: корова, лошадь или свинья… Но животные у нас не водятся: слишком уж своеобразен Серый мир…

– Но я слышал, что вас можно убить. Отчего же тогда никто не находил ваших тел?

– Оттого, что при дневном свете убитый вампир мгновенно разлагается, даже костей не остаётся.

Рене узнал многое и был крайне удивлён.

– Теперь отпустите меня, я слабею с каждой минутой…

– А где гарантия, что ты не вопьёшься мне в шею?

– Я слишком измучена и слаба. Я хочу только одного – вернуться домой…

Рене достал кинжал и перерезал им верёвки на руках и ногах Ванессы.

– Ты свободна. Но обещай: помочь мне, если того потребуют обстоятельсва.

– Обещаю… Прошу вас: отведите меня к лошади…

Вампирша была слаба, она едва держалась на ногах. Рене, не долго думая, взвалил её на плечо и вынес из приюта. На улице стояла ночь, до рассвета ещё было далеко.

Рене опустил Ванессу на землю около одной из лошадей, стоявших рядом с воротами приюта. Она тотчас же откинула гриву, впилась зубами в шею животного – оно вздрогнуло и тотчас затихло – «женщина» начала с жадностью пить кровь. Постепенно силы возвращались к ней.

Ванесса села в седло.

– Благодарю вас, идальго. Но вы так и не назвали своего имени …

– Рене Альварес ди Калаорра.

– Вот возьмите, – она сняла с шеи дутое ожерелье. – Я не успела воспользоваться им, сподручные Энерея напали слишком неожиданно.

– Что это? – удивился Рене. Ожерелье выглядело слишком просто, металл напоминал розовое золото.

– Связь с Серым миром. Если потребуется: разломите ожерелье надвое. Внутри него – кристаллы, при соприкосновении с воздухом, они и откроют проход…

– А как же ты вернёшься к себе домой? – недоумевал идальго.

– Благодарю вас, господин, что беспокоитесь за меня. У нас – множество тайных ходов… Я без труда воспользуюсь ими.

Ванесса ударила ногами по бокам лошади, та тронулась с места и исчезла в ночной темноте.

Рене надел подарок Ванессы на шею, в душе опасаясь, как бы оно не припало к его артерии и не начало сосать кровь. Но все его опасения оказались напрасными, и он вернулся в трапезную. Дон Рамирес постепенно приходил в себя, наконец, он окончательно очнулся и первым, кто предстал пред его затуманенным взором, был благородный идальго Рене Альварес ди Калаорра – бесстрашный победитель нечести.

– Кто вы, сударь? – едва слышно спросил дон Рамирес.

– Не волнуйтесь вы уже в безопасности, среди друзей, – уверенно пояснил Рене.

– Друзей…Но я не имею чести вас знать, благородный дон…

– Увы, сударь, мы не знакомы. Позвольте представиться: Рене Альварес ди Калаорра, идальго…

– Я слышал о некоем Диего ди Калаорра, славный и бесстрашный был воин. Не приходится ли он вам родственником?

– В некотором роде – да, – не задумываясь, солгал Рене.

– Прекрасно, сударь. Теперь настал мой черёд представиться: дон Рамирес Энрике ди Саллюста, эмиссар Его Величества в Венесуэле.

– О! Для меня – огромная честь услужить и быть полезным такому выдающемуся человеку, как вы… – восторженно воскликнул Рене и, сняв шляпу, поклонился.

Дон Рамирес покрутил ус.

– Вы, что слышали обо мне? – удивился он.

– Конечно, особенно о том, что вы набираете отряд наёмников.

– Верно…

Дон Рамирес задумался: его охватило некоторое недоумение: и когда же этот прыткий ди Калаорра успел узнать о наёмниках?

Слуги дона Рамиреса и Алонсо окончательно очнулись, огляделись и своими криками вывели хозяина из задумчивости.

– Дева Мария! Как мы сюда попали? Что это за место? – удивились они.

– Да, дон Рене, меня тоже интересует этот вопрос. Мы обменялись светскими любезностями, теперь же прошу вас объяснить: что происходит? Я ровным счётом ничего не помню!

Дон Рамирес поправил перчатки и вопросительно воззрился на идальго.

– Неудивительно, господин эмиссар, вы услышали зов вампиров, а он, как известно, подчиняет себе волю человека. И под влиянием зова вы сами пришли в приют для бродяг на площади Пуэрта-Серрада… Опущу все излишние подробности, словом, я по счастливой случайности оказался рядом с Пуэрта-Серрада, увидел, как знатный гранд, то есть вы, сам добровольно переступает через Закрытые Ворота. Это обстоятельство показалось мне весьма подозрительным. По мере приближения, я заметил, что и мой компаньон Алонсо, также находится в оцепенении. Я понял: вампиры! И отчаянно сопротивлялся зову… В общем, господин эмиссар, эти твари связанные лежат в подвале. Рядом, в соседней темнице несчастные бродяги, из которых они полностью высосали кровь.

У дона Рамиреса округлились глаза, он сильно побледнел и не мог вымолвить ни единого слова. Наконец он, справившись с волнением, страхом и удивлением, произнёс:

– Дон Рене, если всё именно так, как вы говорите, то я до конца своих дней – ваш должник.

– Ну что вы, господин эмиссар, я всего лишь выполнял свой долг, – скромно пояснил ди Калаорра.

– Долг?! – удивился эмиссар.

– Да, дон Рамирес. Прошу вас, – Рене извлёк из потайного кармана пояса Папскую буллу и протянул её эмиссару.

Тот принял её, тотчас же обратив внимание на висячую печать.

– Печать Папы, несомненно…

Он развернул документ и сел за стол, поближе к свече, которая догорала и поэтому с минуты на минуту тьма была готова поглотить трапезную.

Дон Рамирес внимательно прочитал буллу и потрясённый воззрился на идальго.

– Так вы, вы…обладаете некими способностями! – дон Рамирес не стал называть, какими именно. – Потрясающе! Вас ниспослал мне Бог!

– Или Дьявол, – еле слышно прошептал Рене.

– Я немедленно желаю спуститься в подвал и увидеть этих тварей! – воскликнул эмиссар, отдавая буллу идальго.

– Нет ничего проще! Они по внешнему виду очень похожи на людей…

– Вот как! Удивительно… Я представлял их в несколько ином облике.

– Не скрою, я тоже, – признался Рене и последовал по узкой лестнице в подвал.

* * *

Свой дом площади Паха, Рене увидел с первым лучам рассвета. Мадлен спала, когда идальго ударил медным кольцом в дверь. Её тотчас отворил садовник, и прослезился от радости.