Еще какое-то время он дожидался, пока свеча разгорится, а глаза привыкнут к полутьме, потом огляделся и направился прямо к той неровности на панели у камина, которую заметил раньше. Провел пальцами по месту, где сходились две сосновые планки, и не только нащупал щель, но и почувствовал, что одна из планок немного приподнята. Наверняка это и есть скрытая панель, то есть дверь. Значит, должен быть способ ее открыть, но как?

Дункан нажимал на все розочки и ракушки — на все выступающие части резьбы. Потом начал последовательно искать любую подвижную часть… ничего. Он уже собрался схватить свой кинжал и открыть чертову дверь силой, но все таки решил на всякий случай проверить внутри камина — и угадал. Потянув за небольшую деревянную ручку, Дункан услышал негромкий щелчок.

Небольшая дверца — около четырех футов в высоту и трех в ширину — распахнулась. Просунув свечу в темноту, Дункан с трудом различил узкий каменный проход. Судя по запаху сырости, толстому слою пыли и паутине, им давно не пользовались. К счастью, проход оказался достаточно высоким, чтобы Дункан мог в нем стоять.

Пригнувшись, он прошел в дверь и немного помедлил, давая глазам привыкнуть, а потом осторожно шагнул вперед. Хорошо, что не поспешил, потому что ровный пол неожиданно сменился ступенями. Вероятно, это была полая часть внешней стены замка. Казалось, что лестница бесконечна. Оказавшись наконец внизу, Дункан понял, что находится под землей — под ногами был не камень, а грязь. Потолок стал низким, и ему пришлось идти, пригнувшись, все десять футов тоннеля. Он кончился внезапно, и Дункан оказался в небольшом помещении, посреди которого стоял старый стол. Должно быть, он нашел «комнату монахов».

Но на столе и нескольких стоявших в беспорядке стульях лежал такой толстый слой пыли, что было ясно — комнату не посещали очень давно. Воспользовавшись двумя канделябрами, в которых до сих пор стояли свечи, Дункан осветил помещение ярче. Он сразу начал искать место, где могли храниться документы. Заметил на столе шкатулку, открыл ее и увидел, что она набита бумагами. Пульс участился. Теперь Дункан не сомневался, что вот-вот найдет нечто крайне важное. Он вытаскивал пергамент за пергаментом, быстро просматривал их и откладывал, стремясь как можно скорее добраться до бумаг десятилетней давности. В шкатулке хранилась переписка Френсиса Гордона с едва ли не каждым лэрдом Шотландского нагорья, но никаких сведений о самом Дункане или о битве при Гленливете. Чуть позже Дункан понял, что смотрит на деревянное дно пустой шкатулки. Этого не может быть. Он был так уверен, что найдет нужные документы!.. Может, Джинни права и ее муж не имел никакого отношения к тому, что с ним случилось? Складывая бумаги на место и закрывая шкатулку, Дункан испытывал чувство вины. Может, проще было поверить Джинни?

Но чутье редко его подводило. Он еще раз окинул взглядом комнату и остановился на сундуке, засунутом в небольшую нишу в стене. Подняв крышку, Дункан увидел толстую стопку пергаментов.

Нервы его внезапно напряглись. Вот оно! Он вытащил бумаги и начал их читать.

В самом низу обнаружилась пропавшая карта, свернутая в несколько раз и помятая на сгибах. На ней остались капли воска на месте печати, а на обратной стороне одной из складок было написано: «Это попало ко мне совершенно неожиданно. Считай это подарком к помолвке».

Грант.

Мысли обгоняли одна другую. Что означает «подарок к помолвке»? Так, выходит, Джинни все время об этом знала? Он-то решил, что ошибался, что она его не предавала! Он хотел ей поверить!

Через несколько страниц нашлось короткое послание, снова от Гранта к Френсису Гордону, датированное тремя днями позже битвы, тем самым днем, когда в его вещах нашли золото. В нем речь шла о приезде короля, а в конце Дункан прочитал несколько слов, от которых похолодел: «Пусть слухи, на которые ты намекал во время нашей последней встречи, тебя больше не тревожат. Я разобрался с этим делом и могу заверить тебя, что ничто больше не помешает твоей помолвке».

«Этим делом» был он.

Все внутри словно скрутилось жгутом. Найденные доказательства оказались слабым утешением.

Дункан почувствовал легкое движение воздуха, а на его плечо упал луч света.

— Что ты здесь делаешь?

Он окаменел, услышав голос Джинни. Он был так поглощен найденными бумагами, что не услышал приближающихся шагов. Держа карту в руке, Дункан медленно обернулся. Джинни стояла у входа в тоннель, держа в руке свечу.

Длинные рыжие локоны, сверкавшие золотом в свете свечи, беспорядочно обрамляли ее лицо и падали на плечи, обтянутые мягким бархатом домашнего платья. Господи, она такая красивая! Настолько красивая, что на нее больно смотреть. Дункан с отвращением подумал о вновь закравшемся в его душу сомнении.

— Что ты здесь делаешь? — повторила Джинни. Тут взгляд ее упал на бумаги у него за спиной, и лицо ее исказилось от ужаса. — Боже, ты за мной шпионишь?!

Дункан не стал ничего отрицать, а просто протянул ей несколько документов, глядя на Джинни жесткими ледяными глазами.

— Ну-ка объясни мне вот это!

Не зная, чего ожидать, она взяла смятый пергамент. Пальцы ее дрожали.

А сердце глухо бухнуло, стоило Джинни понять, что она держит в руках ту самую карту, которую Дункан якобы продал ее отцу. Она перевернула ее, прочитала записку, а потом и письмо.

Ничего не сказав, Джинни протянула все ему обратно. Ее знобило. Боже милостивый, что же натворил ее отец? Ей так хотелось думать, что он тут ни при чем, что карта случайно попала к нему в руки. Неужели и Френсис был в это замешан? Даже сама мысль об этом казалась ей предательством.

— Почему ты так стараешься впутать в это Френсиса? Даже мой отец пишет, что карта попала к нему неожиданно.

— И как же?

В груди все сжалось.

— Не от меня, если ты на это намекаешь.

— А от кого?

— Неужели больше ни у кого не было такой возможности?

— Я снимал с плеча сумку всего дважды. Один раз, когда был с тобой, и второй — когда вернулся в шатер.

— И ночевал ты там один?

Дункан посмотрел на нее долгим взглядом.

— В шатре спали мой отец, брат и несколько ближайших соратников отца.

— Однако ты сразу решил, что виновата я? Он долго молчал.

— Мне не хочется так думать.

Их взгляды встретились. Дункан смотрел на нее так, словно очень хотел ей поверить.

— Ну хорошо, а письмо? Ты все равно утверждаешь, что твой отец никак не связан с тем, что случилось со мной?

Джинни потупилась.

— Это могло означать все, что угодно. — Собственные слова показались ей фальшивыми. Отец был в этом замешан, и Джинни знала это так же хорошо, как и Дункан.

Он еще какое-то время продолжал смотреть ей в глаза, словно ждал, что она опомнится. И наконец скажет правду.