– Капитан, давай договоримся!

– А что ты мне предлагаешь?

– Деньги! Десять штук баксов!

– Жуков, ты меня радуешь! – Шульгин изобразил приступ восторга, хотелось думать, что убедительно.

– Капитан, только давай по чесноку!

– В смысле?

– Там не только десять тысяч. Там больше. Но ты возьми только десять, лады? Все-таки мы свои люди!

– Давай показывай, где?

Сумка с вещами, на дне которой находились деньги, стояла за шкафом в спальне. Шульгин вытащил ее в проход между кроватью и стеной. Как раз в это время появился Романов с двумя женщинами лет сорока. Одна добродушная и немного инфантильная, а другая суровая, озлобленная на весь мир и на своих соседей в частности.

– Эй, начальник, пусть бабы уходят! – замотал головой Жуков.

– Это не бабы, это понятые. Проходим, граждане, смотрим и запоминаем.

Шульгин достал из сумки свитера, джинсы, пакет с грязным бельем, брезгливо выложил все это на кровать. Дошла очередь и до денег, которые лежали в мешочке для обуви. Четырнадцать упаковок по сто стодолларовых банкнот в каждой.

– Эй, начальник, что ты делаешь? – рассвирепел Жуков и угрожающе шагнул к Шульгину. Но Романов удержал его, вернул на место и сильно тряхнул, выбивая из него дурь.

– Пока ничего, пока только смотрим, что здесь у тебя. А там будем выяснять, откуда деньги. Так, что это у нас такое? Ух ты! Золотой кулон с бриллиантом.

Драгоценностей было немного, но каждая безделушка стоила немалых денег.

– Знакомая штучка. Ты не находишь, Илья? – с многозначительным видом глянул на своего напарника Шульгин.

– Да, что-то знакомое. У Валентины Малининой такой же кулон пропал.

– У какой Малининой?! – оторопело уставился на него Жуков. Чего-чего, а такого подвоха он явно не ожидал.

– Мы с ней лично не знакомы. Ориентировка была, а у нас память хорошая. Разбираться будем.

Шульгин спешил: в любое время мог появиться Зворыкин, а у него понятые в квартире, как бы чего не вышло. Вдруг у альфонса в кармане пистолет и дурь в голове, как бы до трупов дело не дошло.

Дима в спешке составил протокол изъятия денег, драгоценностей и наркотиков, женщины расписались в нем и ушли. Романов к этому времени уже занял место в подъезде, чтобы стреножить Зворыкина со спины, когда тот будет заходить в квартиру.

– Попал ты, Жуков, конкретно попал! – Шульгин смотрел на Яшу злорадно и с угрозой.

– Слышь, начальник, все забирай! Только проваливай!

– Куда проваливай? Что ты Славе своему скажешь? Как объяснишь, куда деньги делись?

Этот вопрос поставил недалекого Жукова в тупик, и он безнадежно завис в головоломном раздумье.

– Он же тебя убьет, если денег не будет, – подсказал ему Шульгин. – Как ту крысу зашибет! Но выход есть, Яша! Ты валишь все на своего Славу, мы оформляем это протоколом, и ты чист. Ты же служил в милиции, ты знаешь наш принцип: кто успел, тот и съел. Кто первый вложит своего сообщника, тот свидетель.

– Это ты о чем, капитан? – с беспомощной злостью посмотрел на него Жуков.

– Да вот, хочу знать, кто убил Малинину. Скоро твой Слава придет? Может, мне тебя в сортире закрыть, а его дождаться, а? У него спрошу, а он все на тебя свалит.

– Какая Малинина, о чем ты?

– Откуда у тебя драгоценности гражданки Малининой?

– Это еще доказать надо, что это ее штучки, – подавленно буркнул Яша.

– Выясним и докажем, а ты пока в изоляторе сидеть будешь. А Слава твой умней окажется, он все на тебя свалит. Скажет, что ты ее задушил, а потом в петлю сунул. Так все было?

– Нет.

– А как?

– Он ее задушил. А я только в петлю помог сунуть.

– Жуков, я думал ты тупой как пробка! – торжествующе улыбнулся Шульгин. – А ты просто кладезь премудрости! Как же ты меня радуешь, Жуков!

– Не измывайся, начальник. Не такой уж я и тупой, как ты думаешь. Просто понимаю, что влип.

– Значит, Малинину Слава убил?

– Да, веревку на шею накинул, и нет бабы. А я ему говорил – не надо!

– Так и запишем, что ты так говорил. Так и запишем…

Протокол допроса Шульгин составлял гораздо более тщательно, чтобы комар носа не подточил. Он допрашивал Жукова с надеждой, что Зворыкин не появится до тех пор, пока тот не распишется, подтверждая свои показания.

Жуков расписался, но Зворыкин так и не появился.

– Так, с Малининой понятно, а Остроглазова кто убил?

– Остроглазова? – подавленный и потерянный Яша тупо посмотрел на Шульгина. – Я не убивал.

– А кто убил? Зворыкин?

– И он не убивал.

– А Остроглазова откуда знаешь?

– Я знаю? А кто такой Остроглазов?

– А кто такой Ковальский? Жену его знаешь?

– Жену его? Элку? Знаю. Так вы от нее? Говорил же, не надо было связываться с ней, – Жуков растянул губы так, как будто собирался сплюнуть через зубы.

– Но так ведь связались. И следили за ней. И когда она к Костину с мужем ездила, тоже следили.

– Кто такой Костин?

– Во дворе его дома и убили Остроглазова.

– Ну, тогда знаю. Были мы у этого дома.

– Что вы там делали?

– Ну, за Элкой следили. В Питер приехали, смотрим, Элка с мужем уезжает, мы за ней, а они в Москву дернули. Ну, мы за ними. Маячок им к машине присобачили, с этим сейчас без проблем, если деньги есть. Слава думал, что это их дом, ну, в Москве. А они в гости приехали.

– И что дальше?

– А ничего, номер в мотеле сняли, переночевали там, а потом обратно сюда.

– Что, и Остроглазова никто из вас не убивал?

– Нет.

– А откуда про него знаете?

– Так это, говорю же, мы следили за Элкой. Узнали, что мужа у нее арестовали, в Москву отвезли. Она в Москву, и мы за ней. Славка узнал, кто дело ведет, поговорил со следователем, он ему рассказал, что да как.

– Ну да! Просто так взял и рассказал?

– Ну, не просто так. Слава сказал, что работает вместе с Ковальским. Он умеет пыль в глаза пустить. Если захочет.

– Зачем он за Элеонорой следил?

– Ну, сказал, что ее тоже надо на бабки раскрутить.

– Раскрутить на бабки, а затем в петлю?

– Да нет, он этого не говорил, – мотнул головой Жуков.

– А молоток почему не выкинули? – как бы невзначай спросил Шульгин.

– Какой молоток? – не понял Яша.