– Которым ты Остроглазова убил. Или не ты? Может быть, это Зворыкин?

– Нет! Не убивали мы его! Зачем нам это нужно?

– А затем, чтобы Элеонору без мужа оставить.

– Она и так без мужа осталась. Потому что ее муж человека убил. За это и сел. А разве не так?

– А вот у нас есть факты, что это вы Остроглазова убили. Кто-то из вас, или ты, или Зворыкин.

– Да нет! Не убивали мы! Это я тебе точно говорю, начальник!

– Смотри, Жуков, ситуация у тебя хреновая. Ты вот Зворыкина с потрохами сдал, он тебе этого не простит. Мы его спросим, кто Остроглазова убил, и он на тебя покажет.

– Так я не убивал!

– А ему все равно, убивал ты или нет! Ему главное – отомстить.

– Не убивал я никого.

– Не убивал. Тебе это ни к чему. Это Зворыкин сделал. А ты ему всего лишь помог молоток подбросить.

– Какой молоток? Кому подбросить? О чем ты, начальник?

– Ты знаешь, где у Ковальского гараж?

– Ну, знаю.

– Ты подходил к нему, наезжал на него.

– Я?! Нет, не подходил. Не наезжал. Зачем это мне?

– Чтобы отвлечь Ковальского. Напугал ты его тогда, он в штаны навалил, а Зворыкин этим воспользовался, молоток в гараж подбросил.

– Не пугал я Ковальского. И молотка никакого не было.

Жуков хотел сказать еще что-то, но Шульгин приложил палец к губам. Кто-то открывал дверь, по всей видимости, это был Зворыкин.

Резко распахнув дверь, в квартиру широким шагом вошел статный, ухоженного вида шатен в модном костюме. Энергичный, самоуверенный, немного вальяжный, но вся его напыщенность сразу испарилась, когда перед ним вырос капитан Шульгин, а сзади взял за руки старший лейтенант Романов.

– Спокойно, гражданин Зворыкин. Вы задержаны.

– Славка, беги! – заорал из спальни Жуков.

Мужчина дернулся, но Романов держал его крепко. Захват у Ильи такой, что сам Валуев не вырвется.

– Эй, я не понял, кто вы такие?

– Милиция. Уголовный розыск. А вот откуда мы… Откуда вы милицию ждете, гражданин Зворыкин? Из Москвы? Из Питера? Или из Александровска?

– Не понимаю, о чем вы.

Шульгин дождался, когда Романов обыщет задержанного, стянет руки стальными браслетами, а затем провел его в комнату, где на кровати среди вещей лежали деньги и драгоценности. И Жуков сидел здесь же, на полу. Все это повергло Зворыкина в смятение.

– Что вы на все это скажете?

– Это беспредел! Я буду жаловаться!

– Пошли, беспредел!

Шульгин забрал у Романова изъятый у Зворыкина айфон и увел задержанного на кухню. Он закрыл двери и в спальню, и на кухню, чтобы Жуков не слышал их разговор.

– Деньги мы у тебя, Слава, забрали, наркоту тоже. И главное, драгоценности гражданки Малининой.

– Малининой? А кто это такая? – встрепенулся Зворыкин.

– Да ладно тебе, Слава. Твой дружок во всем признался. Думаешь, почему он такой добрый? Думаешь, почему он хотел, чтобы ты сбежал от нас? Он тебе в глаза смотреть боится, потому что с потрохами тебя сдал.

Руки у Зворыкина были скованы за спиной, поэтому протокол признания он вырвать у Шульгина не мог, разве что зубами в него вцепиться. Но не вцепился, дочитал все до конца.

– Свистеж и провокация!

– Ага, лет на двадцать. Если не на пожизненное. Но это еще не все. Что это такое?

– Айфон это, а он-то при чем?!

Телефон был в хорошем состоянии, в чехле, не оцарапанный, чувствовалось, что за ним следили.

– Откуда он у тебя?

– Купил. На вокзале парень какой-то подошел, хит сезона, говорит, недорого.

– А может, ты его у Остроглазова взял?

– У Остроглазова?! Не брал я у него ничего. Ты что, мне убийство Остроглазова шьешь? Так я его не убивал! И телефон у него не забирал!

– А твой друг Яша говорит, что убивал!

– Я же говорю, провокация это. У Яши с головой не все в порядке! Ты знаешь, начальник, за что его из милиции выгнали? За то и выгнали, что шиза у него! Ему нельзя верить! Нельзя ему верить! Нельзя! Слушай, начальник, да у меня же алиби есть! Когда твоего Остроглазова убивали, я в это время в мотеле куролесил! Там сауна была, мы с Яшей телочек сняли.

– Проституток?

– Да. Одну Ася зовут, а другую Оля. У меня их визитки есть. Девчонки классные, я визитки на всякий случай оставил. Бабы, если что, подтвердят.

– Проституткам верить нельзя.

– Это еще почему? Они что, не граждане России? Ну, вообще-то они с Украины, – Зворыкин озадачился, но ненадолго. – А какая разница? Все равно люди!

– Ладно, разберемся, – приуныл Шульгин. Зато задержанный взбодрился.

– А что, у Остроглазова айфон был?

– Был. Да сплыл.

– А какой айфон, первый или третий?

– Не знаю, – пожал плечами Дима.

Не такая уж у него большая зарплата, чтобы айфонами интересоваться, потому и не вникал он, чем эти гаджеты друг от друга отличаются. И подробностей о телефоне Остроглазова он не знал, хотя характеристики в деле были.

– Может, у него первый был, а у меня третий! А может, у него тоже третий, но «GS», а у меня просто «G»…

– Слушай, а чего ты радуешься? – вскипел Шульгин. – Тебе двадцатка за убийство Малининой светит, а ты радуешься!..

– Не убивал я никакую Малинину! И Остроглазова я не убивал!

– Давай собирайся, в Москву поедем! Там все расскажешь!..

Не верил Шульгин Зворыкину, но все-таки грызло душу сомнение. От убийства Малининой он, может, и не отвертится, а с Остроглазовым все будет сложнее. И алиби у Славы будет, и «гранаты» окажутся не той системы. Успокаивало только то, что Элеоноре он точно досаждать больше не будет.

Говорим – возраст, подразумеваем – остеохондроз. Такие вот реалии современной жизни. Но Круча был намерен с ними бороться. С поясницей у него небольшие проблемы, постреливает иногда, но в прошлый раз он, когда был на море, проплывал по два-три километра в день, и так на протяжении всех трех недель. На целый год хватило, только в июле, перед очередным отпуском, спина дала о себе знать. Не зря говорят, что плавание – отличное лекарство от болезней позвоночника.

Он и сейчас отмеривал свои два километра по заведенному в день приезда порядку. Море теплое, чистое, нет ни волн, ни даже ряби. На небе ни облачка, но это не радовало, потому что заплыв долгий, а солнце жаркое. Но у Степана Степановича кепка на голове. И даже солнцезащитные очки на глазах. От кроля и баттерфляя он в этот раз отказался, неторопливо плыл легким брассом, вытягивая позвоночник.