сегодняшнем подвиге, то смогу попросить алмаз у Бледного Фебуса в качестве награды.

– А если другая займет первое место?

Я помолчала пару секунд.

– Тогда, возможно, найдется другой способ завладеть «El Corazón» … Во время испытания все внимание «Ураноса» будет сконцентрировано на избранницах. Вспомни штурм флотилии: половина экипажа находилась в море, другая на палубе; Бледный Фебюс наблюдал с балкона; его цербер – лейтенант не отрывал глаз от морского сражения.

– Что означает: необходимо воспользоваться моментом, чтобы спуститься на нижние палубы и найти вход в укрепленную комнату, – прошептал фрондер, закончив нить моей мысли.

Я воодушевленно кивнула:

– А учитывая то, что Бледный Фебюс не уделяет должного внимания добытым трофеям, он, возможно, и не заметит исчезновения алмаза.

– Как мне его узнать? – взгляд Клеанта излучал бесстрашие.

– Нетленный говорил, что «El Corazón» большой и круглый, как мяч для игры в жё-де-пом.

– Тот вид спорта с ракетками, которому предаются напудренные парики, пока народ гнет спину?

Я молча кивнула. В бытность мою оруженосцем в Версале я несколько раз присутствовала на ночных матчах, наблюдая за игрой аристократов, и каждый раз меня поражали их сверхъестественные рефлексы: бессмертные придворные систематически разбивали в пух и прах смертных.

– Камень такого размера – редкость, – продолжила я. – Если попадешь в сокровищницу, то с легкостью определишь его.

Клеант кивнул, лицо мужчины выражало решимость.

* * *

Восьмой день на борту «Ураноса» тихо испустил дух, на его месте родилась восьмая ночь. Так же как и на прошлой неделе, избранницы и их свиты собрались на главной палубе, только список участников уменьшился на одну делегацию.

По всему периметру плавучей цитадели круглая стена Глаза урагана вздымалась громадными волнами. Я догадалась: Бледный Фебюс дирижировал водной стихией из своего донжона. Это был тот самый навязчивый музыкальный фрагмент, что торжественно встретил меня на борту «Ураноса» две недели назад, а спустя семь дней агрессивно сопровождал во время морской баталии. Сегодня органист вложил в нее новую вариацию – более величественную, почти сакральную. Продолжительные рыдания Больших Орга́нов наполняли пространство меланхолией в медленном, иератическом[126] темпе реквиема[127]. Музыкант использовал свой дар, чтобы сгустить ледяную ауру и активизировать бурю… О чем свидетельствовали разрастающиеся под парусами сталактиты и гололед, блестящим лаком расползавшийся по палубе. Два слоя трикотажных футболок под толстым нагрудником едва спасали меня от холода.

– Doloroso pesante: «больно и тяжело»! И, если позволите, я бы заметил: великолепнее зрелища еще не встретил, – улыбался возле меня Гиацинт, наблюдавший за бурей вместе с остальным экипажем «Невесты в трауре».

В нескольких метрах от нас Кармен la Loca с развевающимися на ветру волосами бранилась, как портовый грузчик. Прагматичная женщина, она была не из тех, кто пускался в высокопарные рассуждения о красотах стихии.

– Куда ты нас поведешь сегодня, cariño[128]? – выкрикнула кубинка Гюннару нарочито громко, чтобы все могли ее услышать. – Надеюсь, нового абордажа флотилии нет в твоей программе? С таким ветром наши корытца разлетятся в щепки до того, как мы успеем позабавиться!

Громкий смех морской разбойницы потонул в траурной мелодии орга́нов. Кармен всегда была уверенной в себе, но, став фавориткой, начала вести себя ни много ни мало как триумфатор. Щедрая, плодородная красота ее сияла в ночи. Девушка с явным удовольствием демонстрировала на пальце сверкающий рубин величиной с перепелиное яйцо, который ей преподнес Бледный Фебюс.

Великан, скрестив руки на могучей груди, внимательно изучал горизонт, лицо его было освещено ураганными лампами, прикрепленными к мачтам.

– Мы не собираемся встречать флотилию. Не в эту ночь. Сегодня причалим к вулканической скале, расположенной в море, в центре Бермудского треугольника с тремя вершинами: Флорида, Пуэрто-Рико и Бермудский архипелаг.

Смех заглох в горле Кармен.

– Скала в Бермудском треугольнике? – повторила девушка бесцветным тоном, ее участившееся дыхание в ледяном воздухе поднималось облачками пара. – Ты же не о Клыке Смерти толкуешь?

– Именно о нем, – подтвердил норвежец.

Кубинка изменилась в лице, уголки ее сочных губ нервно передернулись. Я обменялась беглым взглядом с остальными избранницами. В вампирических зрачках Джуэл и обведенных сурьмой глазах Эмины читались растерянность и недоумение: для них, как и для меня, этот «Клык» ни о чем не говорил…

– ¡Por las barbas de Neptuno![129] – заорала морская разбойница. – Это чистое безумие! Все корабли, приближаясь к Клыку Смерти, разбиваются вдребезги. Говорят, на протяжении веков он сожрал и выплюнул десятки тысяч матросов. Там нечего искать, кроме смерти и опустошения…

– …и сокровищ сирен, – невозмутимо закончил Гюннар.

Прюданс испуганно пискнула, Поппи охватила дрожь. Мы вспомнили тех жутких созданий, с которыми, не видя их и не слыша, невольно соприкоснулись во время трансатлантического рейса. Словно вторя нашим мыслям, раздался продолжительный вой, который тут же заглушил навязчивый мотив органной музыки. Душераздирающий крик вылетел со стороны кормы плавучей цитадели, оттуда, где на буксире шли корабли избранниц. Я бы узнала этот пронзительный вопль среди тысяч: рыдала гальюнная фигура «Невесты в трауре». Сейчас она завывала так же, как во время нашего путешествия через Атлантику. Зная о том, что сверхъестественное чутье дампиров проникало туда, где обычные глаза смертных бессильны, я поняла – черные глубины под нами кишели ночными мерзостями, алчущими человеческой плоти…

– Слушайте внимательно, пока песня сирен не заглушила мой голос! – приказал Гюннар. – Через несколько минут мы прибудем к берегам Клыка. Избранницам предстоит совершить новый подвиг – изъять экспонат из знаменитого реликвария[130], где артефакты, собранные сиренами во время их нападений на корабли, составляют уникальную коллекцию, достойную кунсткамер принцев и королей. Подобных редкостей недостает хранилищу Бледного Фебюса. Вам предстоит исправить это. Та, кто добудет наименее красивую реликвию, будет устранена.

Речь великана привела Кармен в бешенство. После пережитой паники разбойница тряслась от злости:

– Ты хочешь, чтобы мы там издохли все, да? Таков твой план? ¡Pestilente![131] Для этого ты заманил нас в гнездо сирен, самое большое в Атлантике? Реликвии, о которых ты нам вещаешь, – это скелеты утопленников, тех, кого морская нечисть затащила в воду на верную гибель. Трупы их покоятся в недоступных подводных пещерах Клыка. Любой старатель, если он только не спятил, не сумеет даже приблизиться к ним.

Я ничего не понимала. Зачем нам искать кости, наверняка порядком истлевшие за все время, что они находились там? Какую ценность представляли эти останки?

– Нырнув так глубоко, мы запросто утонем, – продолжала браниться Кармен. – Если только сирены не погубят нас до того момента, чтобы пополнить нашими скелетами свою сатанинскую коллекцию.

– Вы не утонете, если вернетесь до конца отлива, – возразил Гюннар.

– Отлив? Посреди океана? – поперхнулась кубинка. – Ты