кивками обменялись, так что от мыслей меня проход в ворота и неторопливое шествование не отвлекали. В общем-то, ничего не надумал нового: не приближаться к пантеонам, не контачить с жрецами. Хотя не факт, что это вообще разумный выбор: возможно, имеет смысл не «бегать», а узнать, что этому деятелю из-под меня надо. В общем — сплошная метафизика, пока держимся подальше от храмов, собираем информацию. По богам, кстати, в библиотеке корифея тоже собрание есть, причём учитывая, что пантеон — последствие действий Лидари, возможно, более толковое, чем в храмах.

А неподалёку от дороги, тем временем, происходила драма романтического толка. Я, в принципе, особо в дела окружающих не лез (только наблюдал и запоминал, мало ли — пригодится), но в данном случае не заметить было КРАЙНЕ сложно. Беседа у скамейки в пустынном парке шла на повышенных тонах, между двумя владеющими: явным «коллегой по дружине» — кираса, пистоль. И некоей владеющей бабой, хотя, возможно, и женщиной. Но явно излишне крупной и полной, хоть и не кусок сала, конечно. Впрочем, скорее всего, её габариты — следствие её тотемного зверя: от дамочки прям-таки разило свинотой, точнее, кабаном.

Ну а я как шёл, так и шёл, невольно став непричастным очевидцем романтических разборок. Коллега посылал дамочку в стиле «не для тебя мой пестик топорщился», желал счастья в личной жизни с кем-то другим. Понять, учитывая габариты мадамы, его вполне можно, но ведь, судя по контексту — роман был длительным. Впрочем — у всех свой вкус, говаривали представители арийской расы, имеющие освящённые веками и религией традиции обезьяноложества.

Дамочка аппелировала к мифическим качествам бывшего любовника, успеха в этом не имела. В результате дружинник просто утопал вглубь парка, даже не по дороге, оставив дамочку в одиночестве. Сопение, которая она издавала, сделало бы честь её тотемному животному… Хотя, скорее всего, от него это сопение и пошло. Судя по моим ощущениям, дамочка — полноценный териантроп (не очень хочется знать, во что её оборачивает, если честно). Соответственно, сопение разъяренного кабана — не метафора, а оно и есть.

— Эй ты! — последовало от неё мне в спину, но я продолжил свой неспешный путь, хоть и слегка напрягся.

Ну не было никакого желания связываться с этой бабищей, причём явно «в неадеквате», после того как её отшили. К сожалению, в данном случае кабанья упёртость дамочке досталось в полной мере. И вместо того, чтобы заняться своими делами, она рванула ко мне.

— Оглох что ли⁈ — рявкнула она уже с дорожки. — А подслушивать чужие беседы уши не отсохли⁈

Единственная «правильная» реакция на подобное — агрессия. Но мне с этой дурындой неохота связываться, блин! Тут вплоть до полноценной дуэли-поединка, с учётом её долбанутости, может дойти. Что мне нахрен не сдалось, лениво. И ситуацию «бить женщин» (ну, женщиной, но по сути — так), начавшуюся с Гденьска, как-то не хочется превращать в традицию.

При этом, половое неравенство в Зиманде было очень условным. При живых и, на минуточку, андрогинных богах — его особо и не культивируешь. У подлого сословия патриархат цвел и пах (хотя и без религиозной оголтелости Земли, само собой), в силу естественной физиологии и соответствующей жизни, в которой эта физиология «рулит». Но уже в городе выходило серединка на половинку, с лёгким патриархальным уклоном, но именно «лёгким». Та же Риза, управляющая кабака, вполне это иллюстрировала. А у благородного сословия этого неравенства не было вообще, точнее, «маятник качался» в зависимости от тотемного зверя. Были рода патриархальные, а были матриархальные. Ну и взаимоотношения владетелей вне рода выходили именно равноправными, без «галантности» и «жеманности», вызванной полом, разве что «по зову души».

В общем, поединок-дуэль с этой дурындой уже мог бы быть, если бы я просто не игнорировал эту дамочку, на основании её слов. Точнее я ДОЛЖЕН был бы отреагировать на её «поносные слова» и неподобающее обращение к владетелю. Тут и вечнодрыхнущий Потап мне свиноту (в фигуральном смысле) подкладывал: дамочка не чувствовала толком меня, видимо, воспринимая слабосилком. Хотя с её тотемным зверем не факт, что даже сам Потап в материальном мире её бы остановил. И ещё опять вспомнился Шут с его вниманием, впрочем, мне было не до того. Дамочка, не дождавшись ответа, рванула ко мне, явно пытаясь ухватить копытом… в смысле рукой за плечо. Ну а я ловко утёк от захвата, обернулся (игнорировать в данном случае было даже не смешно) и полюбопытствовал:

— Чем могу быть полезен, уважаемая?

— По морде своей наглой от меня получишь — будешь полезен! — захрюкала она, находясь в частичном полуобороте, с соответствующим пятаком.

— Вынужден отказаться…

— Да мне похер! Подслушивал чужую беседу, нагло игнорировал меня, владетельницу Фиалку Капрос! Прими наказание… — на последнем она рванула ко мне, со свойственной кабанам скоростью… и грацией, так что от рывка я довольно спокойно ушёл в сторону.

— Видом Михайло Потапыч, дружинник Корифея, — с некоторой надеждой свести конфликт на нет. — И вашу несимпатичную персону, уважаемая, вижу впервые, как и слышу ваши речи, — честно соврал я.

Вообще, появилось желание тюкнуть дурынду по темечку: убить-не убить хрен знает, но вырубить точно. И спокойно пойти по своим делам. Но, во первых, любовник этой разъярённой свинины, поркофил неприличный, пусть и рассорился с объектом своей филии, но свидетель моего присутствия. Не говоря о том, что по аллее, в отдалении, топала какая-то парочка вельмож-чиновников. В общем, в тихую угомонить дамочку не выходило никак, только в громкую. А это проще на поединке делать, да и может (хотя слабо верится), статус видома и дружинника этой хрюшке мозги вправит. И имечко у неё, конечно «подходящее» — Фиалка, блин.

И прёт ведь, как кабан — на представление только хрюкнула, зыркая на меня налитыми кровью глазами над пятаком!

— Вы желаете поединка? — увернулся я от её броска раз в четвёртый.

— ДА!

— Ну и хрен с тобой, дура, — перестал я дипломатничать.

Свидетелей именно беседы нет, за своим хрюканьем она не следит, так на кой хрен мне метать красноречие и бисер перед свиньёй?

— Привязалась к благородному прохожему, отвлекла от мудрых мыслей, — увернулся я от повизгивающей бешенной