Леонид схватил ее за плечо, резко развернул на себя.

– Ты идиотка? Ничего не понимаешь? Или ты отработаешь деньги и уйдешь, или тебя отсюда вынесут вперед ногами!

– Какой же ты урод! – качая головой, возмущенно протянула она.

Гнев захлестнул его с головой, Леонид схватил девушку за шею и стал душить. Остановился он в самый последний момент…

Юля тихонько откашливалась, продолжая смотреть на него ошалелым взглядом. Наконец-то до нее дошло, насколько все серьезно.

– Ты непослушная девочка, – с хищной ухмылкой произнес Никиткин. – И пять тысяч для тебя – это слишком много. Твоя цена – две тысячи. А если ты этого не поймешь… Ты меня поняла?

– Нет, не поняла!

– Тогда живой отсюда не уйдешь!

Он попытался схватить ее за шею, но Юля увернулась и ударила его растопыренными пальцами по лицу. Ногти у нее оказались на редкость острыми. Как он теперь будет ходить с расцарапанным лицом?

– Ну, ты и сука!

Он ударил ее раскрытой ладонью раз, другой… Она закрывалась руками, пытаясь защититься, но это ей не помогало. А он бил, бил…

– Не надо! Ну, пожалуйста! – взмолилась наконец Юля.

Он заметил кровь на своих руках, только это его и остановило. Кровь могла испачкать салон, а он привык беречь свои вещи.

Юля рыдала, закрыв лицо руками, и ему даже стало немного ее жаль. Совсем немного… Она сама во всем виновата, не надо было злить его. И лицо ему расцарапала… Он провел рукой по своей щеке, и злость снова нахлынула на него. Злость, переходящая в бешенство. Но на этот раз он сдержался.

– И пять тысяч для тебя много. Хватит и тысячи… Если не захочешь, опущу тебя до уровня проститутки, сто рублей за сеанс быстрой любви…

– Тебя самого опустят! У меня парень есть, он тебя, урода, из-под земли достанет!

– Хорошо, пусть будет пять тысяч. Но в рублях…

Леонид всем своим видом давал понять, что ничего не боится.

– Он в полиции работает, в уголовном розыске!

Никиткин хотел презрительно фыркнуть, но не смог этого сделать. Уголовный розыск в его положении – достаточно серьезная проблема. Если это уголовный розыск под началом Одинцова…

– Кто такой?

– Узнаешь!

– Значит, нет никого, – усмехнулся он.

– Есть! Старший лейтенант Кустарев!

– Кустарев?! – Леонид хотел придать голосу презрительный оттенок, но из горла вырвался какой-то жалкий хрип.

Он знал, кто такой старший лейтенант. Очень хорошо знал. Этот мент стал для него таким же злым гением, как и сам Одинцов.

– Да, Кустарев! А ты его знаешь? – догадалась Юля. – Знаешь! И я тебя знаю! Ты – Фраер!

– Заткни свою пасть, тварь! – вспылил он.

– А то что? Убьешь меня? Давай! Сделай Грише подарок! Знаешь, почему я к тебе в машину села? Потому что Гриша за мной следит! Я его позлить хотела, поэтому к тебе села! Он за мной едет!

– За тобой?

– И за тобой тоже!

Леонид взял рацию, связался с Чернышевым, который ехал в замыкающей машине, спросил, нет ли за ними «хвоста». Стас попросил немного подождать и через три минуты выдал результат. Оказывается, их преследовал черный «Гранд Чероки». Именно на такой машине и ездил старший лейтенант Кустарев. Вел он Леонида грамотно, и, если бы не Юля, Стас бы его не обнаружил.

Никиткин взял девушку за подбородок, посмотрел на ее лицо. Глаз подбит, нижняя губа распухла от удара, на носу ссадина… Она даст показания, с нее снимут побои, и его «закроют» за истязание. Еще и похищение пришьют – для полного счастья. А это срок…

Но его пугал не столько срок, сколько сама тюрьма. Это территория Лукомора, и он не упустит случая взять реванш. Загонит его в угол и отожмет весь бочаровский бизнес. Он может, он все может…

Никиткин до хруста в зубах стиснул челюсти. Ну, почему он не поехал охотиться в Москву? Зачем вообще занялся этим непотребством? Просили же его, уговаривали сидеть ровно…

– Откуда ты свалилась на мою голову? – озлобленно процедил он.

– Я свалилась?! Ну, ты точно Фраер! – чувствуя за собой силу, откровенно издевалась над ним Юля.

Увы, но он должен был стерпеть и это унижение, только выдавил из себя:

– Мне проблемы не нужны.

– Мне тоже! А ты мне нос сломал!

– Починишь! – Он выгреб из бумажника все деньги, которые у него были.

– Откупиться хочешь! Не на ту нарвался! – язвительно ухмыльнулась Юля.

– Сколько надо, столько и получишь…

– Сколько надо, ты получишь! За то, что вытворял тут со мной!

– Ты сама виновата…

– Я?! Ну, ты и козел!

– У тебя есть родители?

– Что?! – опешила Юля.

– Ты переживаешь за них?

– Ну, ты и!.. – Юля запнулась – страшно ей стало. За родных и близких страшно… Наверняка она знала, почему Одинцов сел в тюрьму, и понимала, почему сам Леонид остался на плаву… И саму ее он мог подставить, и ее родителей обидеть, а ему за это ничего не будет…

– Ну, так что, договорились?

Она податливо кивнула.

– Я тебя не бил, я тебя совращал.

– Ну, хорошо…

– А деньги можешь забрать.

– Да не нужно мне…

Леонид покачал головой. Не нравилось ему поведение Юли. Если человек отказывается от денег, значит, он что-то задумал. Уж кто-кто, а он хорошо знает подлую людскую сущность…

Притворяется она, камень за пазухой держит, чтобы отдать его Кустареву. Или все-таки с ней можно будет договориться?

Снова Никиткин. Снова эта мразь на горизонте… Надо было звонить Одинцову, но Гриша пока воздерживался. Не хотелось быть лохом в глазах начальника.

Он хотел только узнать, с каким Сашей встречалась Юля, а она села в машину к Никиткину. И это для него удар ниже пояса, он до сих пор не может дышать полной грудью. Но машину ведет уверенной рукой.

Не будет он звонить Одинцову. Сам проследит за Юлей, пробьет ситуацию… Может, она ни в чем не виновата, а он обвинит ее во всех смертных грехах. Как потом ей в глаза смотреть…

«Гелендвагены» свернули с шоссе на проселок, который через сосновую рощу вел к элитному поселку. Может, Фраер жил здесь, скрываясь от уголовного розыска и лукоморской братвы? Не зря же, пока пахло жареным, Одинцов не мог найти Никиткина. Фраер был где-то рядом, но в руки не давался. Возможно, дом у него в этом поселке. Туда он и вез Юлю. Ясно, для чего…

Но машины свернули с дороги, не доезжая до поселка. Они углублялись в рощу по дрянной лесной дороге, пока не уперлись в тупик.