Первым был вызван доктор Чарльз Макленнан, проводивший вскрытие тел. Врач был в твидовом костюме и желтом жилете и мог похвалиться свисающими усами, придававшими ему уместный в данном случае мрачный вид. Будучи сельским доктором, раньше он вряд ли приглашался принять участие в подобном судебном разбирательстве и, приблизившись к месту для дачи свидетельских показаний, явно нервничал. Мистер Мёрдок из «Курьера» написал, что когда доктор начал говорить, «веселая атмосфера на общей галерее быстро испарилась, и залом овладело осознание серьезности происходящего».

Мистер Гиффорд заставил доктора Макленнана зачитать притихшему залу подробный отчет (занявший около тридцати минут) о ранах, нанесенных каждой из трех жертв. В конце показаний доктора ему показали улику номер один и улику номер два — флэфтер и кроман. Галерея задохнулась при виде орудий убийства. Лезвие флэфтера было сильно погнуто, говоря об «огромной силе, с которой им орудовали».

Потом генеральный солиситор спросил свидетеля:

— Вы видели эти предметы раньше?

Доктор Макленнан:

— Нет, сэр.

— Вы можете сказать нам, что это такое?

— Это флэфтер и кроман.

— И каково их обычное применение?

— Ими пользуются, чтобы рыхлить землю или другими способами возделывать участок.

Мистер Гиффорд, высокий и утонченный человек, облаченный в безукоризненный черный костюм, помедлил, чтобы придать как можно больше веса вопросу, который собирался задать.

— А теперь скажите: по вашему профессиональному мнению и с учетом проведенного вами тщательного осмотра трех жертв данного дела — согласуются ли полученные раны с этими орудиями?

— Скорее всего, да, — ответил доктор. — Если воспользоваться этими орудиями с достаточной силой.

Мистер Гиффорд серьезно кивнул.

— Если позволите задать еще один вопрос, — продолжал он, — как бы вы охарактеризовали ранения покойных — я имею в виду, в сравнении с другими изученными вами случаями?

Доктор Макленнан резко выдохнул, будто ответ был очевиден.

— Безусловно, это самые жестокие ранения из всех, с какими я когда-либо имел несчастье встречаться, — сказал он.

Мистер Гиффорд дал понять, что закончил допрос. Если он ставил перед собой цель не оставить у присяжных сомнений в серьезности рассматриваемого дела, он явно преуспел. Некоторые присяжные, как писала пресса, сделались мертвенно-бледными.

У мистера Синклера не было вопросов к доктору, и свидетеля отпустили.

Родди слушал показания внимательно, но не выказывал никаких эмоций. «Как будто он был всего лишь заинтересованным зрителем», — написал мистер Филби.

Следующей давала показания Кармина Мёрчисон. Она была в зеленом платье из тафты и, как отметил «Шотландец», «выглядела бы вполне уместно в салонах на Джордж-стрит». Все газеты не забыли упомянуть о поразительной внешности миссис Мёрчисон, а мистер Филби даже заметил, что «ни один присяжный, в чьих жилах текла кровь, а не вода, не смог бы усомниться ни в едином слове, сорвавшемся с подобных губ».

Отвечая на вопросы мистера Гиффорда, миссис Мёрчисон рассказала, как встретила Родрика Макрея утром 10 августа и обменялась с ним несколькими словами, когда тот проходил мимо ее дома. Нарисовали и выставили на мольберте в зале суда карту Калдуи, и миссис Мёрчисон показала, где находится ее дом, дом заключенного и дом Лаклана Маккензи.

— Как вы считаете, подсудимый был взволнован? — спросил мистер Гиффорд.

— Нет, сэр.

— Он выглядел беспокойным или встревоженным?

— Нет.

— Вы поверили, когда он сказал, что собирается рыхлить землю на участке мистера Маккензи?

— У меня не было причин ему не верить.

— И он нес с собой инструменты для этой цели?

— Да.

Потом миссис Мёрчисон показали улики. Она закрыла глаза при виде оружия, и его быстро унесли. Элегантный мистер Гиффорд с легким поклоном извинился, прежде чем спросить:

— Это те самые инструменты, которые нес подсудимый?

Миссис Мёрчисон:

— Да.

— И это обычные инструменты для выполнения указанных работ?

— Да.

— Но время года для рыхления земли неподходящее, не правда ли?

— Если ее рыхлят, чтобы сажать посевы, — неподходящее.

— И тем не менее у вас в мозгу не прозвучал тревожный звонок, говоря, что не работа на земле являлась истинной целью подсудимого?

— Родди в последнее время выполнял много работ для Лаклана Брода.

Лорд судья-клерк:

— «Лаклан Брод» — имя, под которым в вашей общине знали мистера Маккензи?

— Да, мой господин.

Мистер Гиффорд:

— Почему подсудимый работал на покойного?

Миссис Мёрчисон:

— В счет возмещения того, что задолжал мистеру Маккензи отец Родди.

— И что это был за долг?

— Компенсация за убитого Родди барана.

— Барана, принадлежавшего мистеру Маккензи?

— Да.

— Каков был размер долга?

— Тридцать пять шиллингов.

— И мистер Макрей… отец подсудимого… не смог выплатить эту сумму?

— Полагаю, нет.

— Итак, подсудимый трудился на мистера Маккензи в счет уплаты долга?

— Да.

— И, поскольку существовала такая договоренность, в вашей беседе с подсудимым не прозвучало ничего неуместного?

— Нет.

— Ничего такого, что могло бы вас насторожить, намекнув на то, что должно было произойти?

— Абсолютно ничего.

Потом миссис Мёрчисон рассказала, как некоторое время спустя — по ее оценке, прошло полчаса — она увидела, как Родрик Макрей идет обратно по деревне, залитый кровью с головы до ног. Подумав, что с ним произошел несчастный случай, она побежала к нему на помощь. Когда она спросила, что случилось, тот ответил, что убил Лаклана Маккензи. Он не упомянул о других жертвах. Миссис Мёрчисон рассказала про всеобщую суматоху в деревне и про то, как Родрика Макрея заперли в сарае Мёрчисонов.

Мистер Гиффорд:

— Как бы вы описали поведение подсудимого в тот момент, миссис Мёрчисон?

— Он был совершенно спокоен.

— Он пытался скрыться?

— Нет.

— Он не боролся с вашим мужем или другими мужчинами, которые заперли его в сарае?

— Нет.

— Он выражал какое-то раскаяние в том, что сделал?

— Нет.

Потом мистер Гиффорд перешел к вопросу мотивов преступления.