– Я – хороший юрист, Тамара Тимофеевна, – заверила я. – Так что ребенка моего они точно не получат. Я потеряю только деньги, но их бы пришлось заплатить за медицинское наблюдение в любом случае, а оно в «Райском плоде» действительно на высоте. Я без всяких проблем носила ребенка и уверена, что и роды тоже пройдут хорошо.

– Дай-то бог, – задумчиво проговорила Плевакина. – А насчет денег не беспокойся. Мое предложение одолжить тебе всю нужную сумму остается в силе. Отдашь тогда, когда сможешь. Ребенка или твою почку продавать необязательно.

И мы обе рассмеялись.

* * *

Саша чувствовала себя старушкой. Девятнадцатилетней старушкой, просыпающейся утром без всякой цели, а главное, без малейшей радости. Жизнь казалась пресной. Совершенно безвкусной, словно мел жуешь. Она ходила в институт и вела свой блог, скорее, по инерции, чем из искреннего желания. Даже деньги, продолжающие поступать через рекламные заказы, перестали ее радовать.

Да и зачем ей нужны эти деньги? Жила она теперь снова с мамой, квартиру снимать не надо, продукты в холодильнике, а на вечеринки и в рестораны ей больше ходить без надобности.

Правда, Натка, с которой племянница поделилась подобными мыслями, спустила на нее собак.

– Саша, а тебе никогда не говорили, что ты – эгоистка? – с нехорошим прищуром спросила она, выкладывая из сумки принесенные семье сестры продукты для новогоднего стола.

Таскать тяжести Лене уже нельзя, а Сашке в ее безразличном оцепенении не приходило это в голову.

– Я – эгоистка? – вяло удивилась Александра. – Это почему же это?

– Да потому что твоя мать находится на пороге очень непростого периода своей жизни. В финансовом плане непростого. Зарплату она получать не будет, только пособие на ребенка, а это, знаешь ли, не миллионы. Тебе квартиру снимать, может, и не надо, но ты забыла, что вы с мамой живете в съемной. Ты задумывалась над тем, где мать будет изыскивать на это средства? Это больше, чем все пособие. А вам же еще и есть надо. К примеру, я таскаю вам продукты, чтобы Лена не надрывалась, она переводит мне деньги на карточку, а тебе даже в голову не приходит, что часть этих затрат – твоя.

– Но мама всегда отказывалась брать у меня деньги, – Александра слегка встрепенулась. Скорее от удивления, чем от обиды.

– Так это когда было? Думаю, в нынешней ситуации она будет не против, если ты возьмешь на себя часть расходов. Раз вы вместе живете, то и бюджет у вас должен быть общий.

– Хорошо, я с ней поговорю, – сказала Сашка.

– И это еще без учета долга, который неминуемо повиснет на ней после рождения ребенка.

– Какого долга?

– За медицинское сопровождение. Ты же знаешь про расследование. Пока за все платят приемные родители, но потом всю сумму придется вернуть, да еще и с процентами. Все-таки приятно осознавать, что не я одна в этой семье бываю безголовой.

Раздался звонок в дверь. Сашка пошла открывать, и в квартиру тяжело ввалилась Настя Лебедкина. Натка недовольно поморщилась. Девица ей не нравилась, Сашка это знала. Скорее из духа противоречия, чем из желания позлить тетку, она радостно втянула новую подругу в квартиру.

– Проходи. Поможешь на кухне. Надо стол накрыть к Новому году.

Настя протяжно вздохнула. Видимо, стряпать ей не хотелось. Вот лентяйка.

– А Елена Сергеевна где?

– К Плевакиным пошла. Это ее начальник со своей женой, они давно дружат. Позвали за новогодней выпечкой. Тамара Тимофеевна в этом плане большая мастерица. Скоро придет. А мы как раз успеем салат нарезать и курицу в духовку поставить.

– Ладно, я пошла, – в прихожую вышла Натка, начала натягивать ботинки. – Мне тоже еще стол накрывать. И Настю забирать из секции.

– У них тридцать первого декабря занятие есть? – удивилась Сашка.

– Они к конкурсу готовятся.

– К какому конкурсу?

– Юных талантов. Его организует Фонд Тамары Канавки, и наша детская группа будет выступать. На Насте там все держится. Ты же понимаешь, что после занятий в «Хрустальном коньке» у Церцвадзе у нее очень хорошая база. Гораздо лучше, чем у остальных детей.

Сашка поморщилась. Все, так или иначе связанное с фигурным катанием, вызывало у нее с недавнего времени сильную зубную боль. Только в сердце. Натка заметила, что невольно разбередила душевные раны племянницы, и заторопилась:

– Ладно, девочки, вы тут хозяйничайте, я пошла.

Сашка закрыла за ней дверь и повернулась к Насте.

– Так что ты копаешься? Даже пальто не сняла. Пойдем, помогать мне будешь. Ты чего такая бледная?

– Да что-то плохо себя чувствую, – промямлила Лебедкина, села на пуфик в прихожей, начала снимать обувь, то и дело морщась. – И живот тянет.

– А ты, часом, не рожаешь? – испугалась Сашка.

– Нет, мне же еще три недели ходить. И у врача я позавчера была. Эппельбаум сказал, что все в порядке.

– Сволочь твой Эппельбаум.

– Почему? – удивилась Анастасия. – Он же и маму твою наблюдает. Очень даже хороший доктор. Знающий.

Сашка спохватилась и тут же выругала себя за длинный язык. Мама же специально предупреждала ее, что Настя не знает про расследование и проболтаться ей нельзя.

– Просто неприятный, – как можно беззаботнее бросила она. – Разделась? Пойдем?

Анастасия действительно выглядела не очень, поэтому на кухне Сашка усадила ее в угол у окна, выдала сваренные овощи для салата, чтобы почистила, а сама принялась за более сложную работу. И зря Натка обвиняет ее в эгоизме. Вовсе она не эгоистка и всегда готова прийти на помощь.

Мама еще с утра успела сделать селедку под шубой, поэтому сейчас Сашка быстро нарезала оливье, сделала себе вегетарианский салат, потому что не употребляла майонез, не делая исключения даже для Нового года, нафаршировала курицу яблоками, замоченными в коньяке, засунула ее в духовку и критически осмотрела результат своих трудов. Еще примерно на середине процесса она отправила Настю в свою комнату полежать. Толку от нее все равно немного. Сегодня Настя была даже молчалива сверх меры.

Закончив мыть посуду, Сашка посмотрела на часы. Без десяти семь. Скоро мама придет. Что-то она задерживается. А вдруг что-то случилось? Испытав внезапную тревогу, Сашка схватилась за телефон. Мама ответила сразу.

– Что? Нет, доченька, не волнуйся. У меня все в порядке. Мы просто давно не виделись с Анатолием Эммануиловичем, так что заболтались. Да и Тамара Тимофеевна никак не хотела меня отпускать без праздничного обеда. Но я скоро буду. Ты все приготовила? Какая же ты у меня молодец. Настя у нас? Плохо себя чувствует? Ладно, я приеду, и разберемся. Пусть полежит пока. Да, Сашка, у меня садится телефон. Я –