знал только мой дневник. Но теперь и мне плевать, мам. Помнишь, ты спрашивала, почему я не отвечаю на видео звонки? А я не хочу видеть твое лицо. Потому что оно сразу возвращает меня в прошлое, от которого я сбежала и продолжаю бежать до сих пор. Заебало… Больше не будет денег по первому звонку. Не будет помощи. Не будет Насти, которую можно безнаказанно унижать. Я не хочу вас видеть. Ни тебя, ни отчима, ни Матвея. Вы все давно для меня сдохли.

Я сбросила звонок и подождала пять минут, но мама так и не перезвонила. Я смотрела в черное зеркало, мое отражение в нем, но мама так и не перезвонила. Вздохнув, я взяла пустой бокал, зашла на кухню и вытащила из холодильника начатую бутылку вина. Хмыкнула, а потом перевернула её и вылила все в раковину. Сунула бутылку в ведро и пошла в туалет, мыть руки. Я чувствовала себя липкой и грязной, но вымыла лишь руки и ополоснула лицо. Затем вытерлась полотенцем и посмотрела на себя в зеркало.

– Зеркального монолога не будет, – хмыкнула я и, подмигнув своему отражению, вернулась в гостиную. Включила центр и поставила диск «Мельницы». Потом села на диван и, когда в комнате зазвучали первые аккорды, глупо улыбнулась. Меня немного лихорадило, но пузырь в груди впервые не лопнул. В этот раз я справилась сама.

– «Ты вышел из голода, из вечного холода,

Из горной, железной тьмы, из древней тюрьмы.

Из сумрака севера, соцветием клевера,

Последний весны росток

Вплетется в венок», – пела Хелависа, а я подпевала и улыбалась. Мне не хотелось вина, не хотелось чая и объятий. Мне и так было тепло и радостно, как давно уже не было.

Мама больше не звонила. Поначалу меня грызла совесть и мне стоило усилий, чтобы придушить её и не позвонить самой. Я понимала, что надо просто перетерпеть. Верила, что все наладится и пусть семья не оставляла попыток снова влезть мне в голову.

Иногда мне звонил Андрей, которого науськивала мама. Брат меланхолично просил денег в долг, но перестал, когда я сказала, что, если он еще раз это сделает, я перестану с ним разговаривать. Не знаю, что он ответил маме, но больше Андрей ни словом не обмолвился о деньгах и какой-либо помощи. Теперь я сама, если хотела, скидывала ему деньги. На день рождения или просто так. И улыбалась, когда Андрейка, смущаясь, говорил «спасибо». Он был единственным из моей семьи, с кем я хоть как-то поддерживала отношения.

Но проблемы со здоровьем никуда не делись. Чем старше я становилась, тем сильнее начинала ныть сломанная когда-то рука. Я страдала от бессонницы и еле сдерживалась, чтобы не сорваться в магазин за бутылкой вина. Ну а если засыпала, то часто просыпалась от кошмаров – ярких и реалистичных. В них я снова была маленькой девочкой, над которой стоит мама и держит в руках ремень.

Катька, выслушав меня, посоветовала обратиться к психологу и мне пришлось серьезно покопаться в себе, чтобы последовать её совету. Я так и не научилась тратить на себя деньги, предпочитая ходить и гадать, а нужна мне та или иная вещь, или же я вполне обойдусь без них. С психологом было также. Но в итоге я плюнула и, просидев в интернете всю ночь и изучая отзывы, записалась все-таки на прием.

Поначалу было больно и некомфортно. Я чувствовала, как из меня вытаскивают обиды, полощут и засовывают обратно, чтобы они переварились внутри. Как залезают в самые темные уголки моего прошлого и выуживают на свет то, что я отчаянно пыталась забыть. Как снова и снова превращают меня в прежнюю Настю, пытаясь исцелить её от боли.

На каждом сеансе я рыдала, закрыв лицо ладонями. А потом собиралась с силами и начиналась новая борьба с комплексами и страхами. Но когда я поняла, что терапия работает, стало полегче. Лишь чуть-чуть, однако я и за это была благодарна. Потому что снова смогла радоваться жизни.

Я дала шанс новым знакомствам. Сходила на пару свиданий, пусть они и не переросли во что-то серьезное. Купила новый ноутбук, а потом полночи не могла заснуть от перевозбуждения. Сходила в парикмахерскую и вышла оттуда с новой прической. Мама никогда не разрешала мне стричься так, как я хочу, а если поход в парикмахерскую вдруг случался, то она контролировала каждый щелчок ножницами и каждое движение расческой парикмахера. Но больше всего я радовалась тому, что ко мне вернулся нормальный сон. Я засыпала сразу же, стоило только лечь и укрыться одеялом. Пусть иногда в мои сны приходила мама и била меня ремнем. Я просыпалась, шла на кухню и выпивала стакан воды, а когда снова ложилась спать, то первый сон забывался и ему на смену приходил другой. Волшебный и счастливый.

Конечно, никуда не делись странные привычки, оставшиеся от прошлой жизни. Я так же закрывалась в туалете и ванной, несмотря на то, что жила одна. Не любила, когда на меня кричат и сразу же вжимала голову в плечи. Могла два часа мусолить один кусок торта, наслаждаясь каждой ложкой, а перед тем, как съесть бутерброды с колбасой и сыром, некоторое время смотрела на них, убеждая себя, что мне можно. С этими привычками приходилось мириться, но я знала, что когда-нибудь смогу победить и их. Сеансы с психологом очень в этом помогали. Только главный страх все еще оставался непобежденным.

Однажды мне позвонил Андрей. Он часто звонил на выходных, чтобы просто поболтать. Но в последнее время брат стал замкнут и в голосе все чаще и чаще слышалась грусть. Когда я спрашивала о причинах, он обычно отнекивался и менял тему, но не в этот раз.

– Нормально всё, – ответил он, когда я поинтересовалась про учебу. – Второй курс уже. Работу вот сменил.

– Ого, круто, – улыбнулась я. – И где ты сейчас? Охранником в магазине или на мясокомбинат отправили?

– Ну тебя, – рассмеялся Андрей, потом хмыкнул и ответил. – В контору одну устроился. С чертежами помогать.

– Молодец. Нравится?

– Конечно, – с жаром ответил брат. – Правда, иногда косячу.

– Все поначалу косячат. Научишься. Голова у тебя всегда работала, как надо, – хмыкнула я, выходя на балкон. Андрей пробормотал что-то в ответ, а потом неожиданно спросил.

– Насть, а ты когда-нибудь приедешь? Ну, домой.

– Не знаю, – тихо ответила я. По голосу Андрея было понятно, что ему неловко, но вопрос, видимо, грыз его давно, да вот озвучить его он решился только сейчас.

– Мама изменилась, Насть…

– Нет. Молчи, –