Золотой Меркор поднял голову и посмотрел на нее с высоты своего огромного роста. Почти терпеливо он повторил то, что уже сказал ей:

– Никто из нас не состоит в достаточно близком родстве с Тинтальей, чтобы исполнить твою просьбу. Ее метка стоит на тебе и твоем спутнике. Она превратила вас в Старших. Ваш ребенок унаследовал от вас отличительные черты создавшей вас драконицы. Чтобы он выжил, Тинталья должна изменить метки так, чтобы он мог расти. – Он фыркнул, и Малте почудилось, что дыхание хищника пахнет предсмертной тоской. Возможно, он пытался проявить мягкость, добавив: – Вам не следовало размножаться без дозволения Тинтальи.

– Что?! – спросил Рэйн с почти не сдерживаемой – яростью.

Малта поспешно повернулась к нему, пытаясь призвать его успокоиться, но Рэйн шагнул вперед. Гнев окутал его, подобно ледяному облаку. Малта скорее почувствовала, чем увидела, как несколько хранителей придвинулись к своим драконам поближе. Было ясно: речи Меркора стали новостью и для них. Она бросила взгляд через плечо и увидела в глазах одной из девушек искры ярости. Тимара – да, так ее звали.

– Дозволения? – повторила крылатая девушка негромким, но полным возмущения голосом.

Элис неожиданно для себя вскинула руки. Похоже, она хотела утихомирить Старших или хотя бы убедить их не давать воли собственному бессильному раздражению.

– Малта, разрешите мне задать вам пару вопросов.

Она шагнула вперед, чтобы оказаться между Рэйном и драконом, словно ее хрупкое тело могло защитить мужчину от драконьего гнева. Глаза Меркора начали вращаться быстрее, и в них появились крошечные красные проблески. Малта крепче прижала к себе Фрона и, потянувшись, схватила Рэйна за руку. Он обнял их обоих, но не дал ей отступить. Хранительница дракона застыла, кусая губы.

Элис нервно посмотрела на них и заговорила громче:

– Меркор, самый великодушный и золотой из всех драконов, источник мудрости и силы, молим тебя: будь к нам снисходителен. Сказанное тобой поразило нас, и мы стремимся исключительно к пониманию.

Элис выпрямилась во весь рост. Даже в облачении Старших эта женщина из рода торговцев казалась теперь низенькой и пухлой. Малта неожиданно осознала, что ее тело не изменилось. По контрасту с высокими и изящными Старшими, окружавшими ее, она являлась существом иного рода. Однако драконы относились к ней уважительно. Элис определенно лучше других умела с ними ладить. Малта была переполнена не только страхом, но и возмущением, но она обуздала злость и не издала ни звука. Элис удалось заинтересовать золотого дракона, когда тот готов был взлететь. Меркор уставился на Элис – и Малта могла поклясться, что удовольствие, вызванное комплиментами, исходит от его золотой чешуи, будто жар от плиты.

– Задавай свои вопросы, – разрешил он.

Малта стиснула Рэйну руку. Она ощущала, как напряжены его мышцы, и понимала, насколько ему трудно. Они столько дней дожидались, чтобы драконы собрались и поговорили с ними, – но, похоже, они могли утверждать только одно: Фрон должен умереть. Неужели они проделали столь опасный путь, чтобы услышать то, чего они боялись с самого рождения малыша? Малта посмотрела на личико младенца. Ее сын был закутан в одеяние Старших, которое должно было защищать его от холода и сырости, – но даже сейчас ему было зябко. Драконья чешуя Фрона ярко очерчивала его брови и нос, а человеческая плоть под ней имела блекло-серый оттенок. А как же он исхудал! Ручонка, выпроставшаяся из-под одеяльца и сжавшая ее палец, напоминала когтистую птичью лапку, а не пухленькие пальчики младенца. Боль, гораздо более острая, чем любое телесное страдание, пронизывала ее всякий раз, когда она смотрела на сына. Этот кроха за всю свою коротенькую жизнь не знал ни секунды покоя.

Тем временем Элис заговорила:

– Уже много поколений жители Дождевых чащоб теряют своих детей, поскольку те рождаются не такими, как все. У выживших проявляются некоторые черты Старших – те, которые мы видим изображенными на древних гобеленах, но позже эти младенцы тоже умирают. Торговцы считали подобную участь платой за обитание в Дождевых чащобах. Однако там не было драконов, которые могли бы обрекать детей на такие трансформации. Мудрый Меркор, объясни, почему они болеют и страдают?

Золотой дракон вскинул голову и посмотрел куда-то вдаль. Был ли он погружен в размышления или просто хотел, чтобы жалкие людишки отстали от него, чтобы он смог подняться в воздух и вернуться к охоте?

Наконец он неторопливо произнес:

– Люди подвержены влиянию драконов. Прежде мы намеренно меняли некоторых из вас, чтобы превратить в компаньонов и слуг нашего рода. Ваша жизнь была настолько короткой, что нам почти никогда не удавалось достигнуть своей цели. И потому мы допускали изменения лишь у тех, кто больше других подходил для нас самих. Но вскоре люди поняли, что любой контакт с драконами и со всеми предметами, связанными с ними, может переделать любого человека до неузнаваемости и что это не всегда благотворно. Тогда те, кто искренне мечтал приблизиться к драконам, создали эти города и полностью их обустроили. Они обитали рядом с нами и получали наслаждение от служения нам. Они ценили свой новый облик. А те, кто не желал перемен, заходили в наши города крайне редко. Они знали, чем это может грозить. А здесь, в Кельсингре, поселились Старшие. Люди работали и в других поселениях, на противоположном берегу реки. Некоторые предпочли находиться за пределами Кельсингры, где они пасли скот или разбивали сады вдали от пронизанных Серебром каменных стен. Об опасности было известно каждому. Кое-кто шел на такой риск, но делал это по доброй воле. Мы не вредили людям злонамеренно: если они и получали ущерб, то навлекали его на себя сами.

Говорил ли это только дракон, или же он призвал воспоминания из камней? Малта была заворожена: она видела и слышала то, о чем он повествовал. Во мгновение ока она очутилась на площади, запруженной народом. Горожане разговаривали между собой, наслаждаясь весенним солнцем. Старший в серебряных перчатках, на пальцах которого повисли три искусно сделанные марионетки, что-то кричал трем стройным женщинам. Его спутницы несли сверкающие трубы. Одна поднесла музыкальный инструмент к губам и про-свистела ему ответ, а прохожие засмеялись перепалке. Сквозь толпу Старших неспешно прошествовал фиолетовый дракон с серебряным узором на крыльях. Он был облачен в изящную золотистую сбрую, покрытую тысячами крошечных круглых бубенцов. Люди расступались перед ним, и многие Старшие выкрикивали приветствия или отвешивали поклоны, когда он проходил мимо них. Бубенцы издавали мелодичный нежный звон. Предок Меркора? Великолепная сцена изобилия и процветания поблекла – и Малта снова перенеслась в настоящее. Она поежилась от ветра и продолжила слушать Меркора.

– Когда драконы и Старшие покинули этот мир, другие люди пришли в земли, где когда-то процветали мы. Вы обнаружили магические творения Старших и те места, которые они делили с драконами. Вы трогали руками их произведения и жили там, где обитали наши предки. Там сохранилось достаточно следов, чтобы вы стали меняться. Однако трансформации были случайными, а не намеренными, а потому зачастую неприятными для вас. Такими были и наши хранители, когда они решили нам служить. Искореженными близостью чего-то драконьего, но лишенными подлинных черт Старших. Благодаря драконьей крови мы привязали вас к себе и смогли сформировать ваш облик. Вы стали приятнее нашему глазу. В наших жилах порой течет некоторое количество Серебра, и мы наиболее могущественны, когда наша кровь им богата. Увы, сейчас мы не имеем ни капли Серебра, хотя каждый из нас обладает способностью приспособить Старшего для своих нужд. И мы превратили вас в юных Старших – и если позже вы попытаетесь иметь детей, мы сможем переделать их по своему разумению. Но ни один дракон не способен противодействовать тому, что начал другой дракон, так же как ни один смертный не способен изменить черты лица чужого ребенка. Наверное, только Тинталья исцелила бы вашего сына. Мы же бессильны.