сам подбирал этот наряд, мечтал, как она снимет его после финала горячих игр и останется совсем беззащитная, пристыженная и дрожащая от страха.

Филипп собирался обойтись с ней аккуратней, чем с другими своими женщинами. Но теперь передумал. Пусть поймет, как сильно его рассердила!

А что до дракона – Филипп прикажет содрать с него кожу и подарит ее Амедее. Пусть попробует наделать из нее артефактов.

Филипп довольно захихикал, потирая драконье кольцо на пальце. Он даже подумал – не приказать ли магам действовать осторожней, чтобы Амедее было проще опознать своего любовника, но промолчал. Главное, чтобы дракона не стало.

– Долго еще? – нетерпеливо спросил он.

В колеснице было жарко как в кастрюле. Белый пиджак Филипп давно снял, оставшись лишь в рубашке, насквозь промокшей от пота, и чувствовал себя почти голым. На груди чесались старые руны, требуя подпитки, и Филипп машинально повторил их рисунок на блестящей поверхности колесницы, но тут же отдернул руки, обжегшись о раскаленный металл.

– Следы свежие, – буркнул один из магов.

Они бы уже давно плюнули на беглецов и развернулись назад, а потом бесстыже наврали бы правителю, что разорвали преступников на части. Именно поэтому Филипп поехал с ними. Он хотел увидеть смерть дракона на арене, а тот уничтожил его детище, и неясно, состоятся ли горячие игры снова. Уже за это Геррах дра Шор заслуживает смерти. Почувствует ли он тонкую иронию – ведь декорации похожи: жара и песок, на который прольется кровь. Совсем скоро.

***

Шшаса оказалась понятливой, и Геррах сумел ей объяснить, что от людей надо держаться подальше – так, чтобы не заметили. Впрочем, куда сложнее было бы заставить ее подойти ближе. После плена и арены ящерица стала осторожной.

Небольшой отряд остановился на привал под черными скалами, мимо которых они проезжали ночью, и Геррах, приникнув к песку, пытался понять, что там происходит. Колесницы, похожие на огромные тазы, валялись в тени, а трое мужчин махали руками, ожесточенно споря.

– …истощение… магия… как потом с драконом…

Из обрывков разговора он понял, что колесницы подпитывались магическим резервом магов, которые требовали отдыха. Поскольку, столкнувшись с драконом – то бишь с ним, они не смогут дать ему отпор. Злорадно ухмыльнувшись, Геррах потрепал Шшасу по колючему загривку, и та довольно зажмурилась.

– … нет смысла… лучше вернуться… убьет…

Филипп раздраженно ходил туда-сюда между мужчинами, а потом отошел от скал и направился вверх по бархану, оскальзываясь в туфлях по песку. В отряде, похоже, разлад. И кто-то поумнее смекнул, что даже если они догонят дракона, то живым он не дастся и свою женщину тем более не отдаст.

Филипп взобрался на самый гребень песочной волны: спина прямая, а пальцы дрожат, словно его сейчас свалит припадком. Воины переглядывались, но идти за ним следом никто не спешил.

Вот так везение! В принципе, Геррах не боялся жалкой горстки людей, что изнемогали от солнца, не понимая, что от черных камней жарит еще больше. Но ему так надоело убивать.

На арене у него была цель – спасти Амедею. А сейчас его шехсайя была в относительной безопасности, ждала его, верила, любила… Дракон в его теле довольно заурчал, стоило лишь вспомнить, какой она была в его объятиях, а спину овеяло прохладой свежего ветра, которому неоткуда было взяться в пустыне.

Шшаса вопросительно ткнулась мордой ему под руку, заглядывая в глаза.

– Сиди здесь, – приказал он ей, а сам побежал вдоль бархана так, чтобы выйти навстречу Филиппу.

Тот словно ждал его – стоял на краю и вглядывался туда, куда уводила цепочка следов. Рубашка прилипла к тощему торсу, на белых брюках полосы грязи, а светлые волосы взмокли.

– Ищешь кого-то? – спросил Геррах, выпрямляясь, и Филипп испуганно взмахнул руками, шлепнулся на песок и съехал вниз как ребенок по горке.

– Сюда! – истошно завопил он, пятясь ползком, как каракатица. – Дракон здесь! Помогите! – успел выкрикнуть до того, как Геррах сжал его шею.

Филипп обхватил его запястье, другой рукой сделал какой-то знак, и Герраха на миг коснулось что-то липкое и противное, но тут же ушло.

– Не боишься меня? – прошипел Филипп. – А ты представь, что я сделаю с Амедеей, когда она окажется у меня.

– Не окажется, – возразил Геррах и сдавил пальцы сильнее, поднимая его выше.

Но что-то было не так. Филипп не касался ногами земли, но при этом свободно дышал, а его шея наощупь казалась твердой и шершавой, как будто вместо влажной от пота кожи на ней была чешуя.

– Ты мне ничего не сделаешь, – заявил он, вздергивая тонкую губу и скаля мелкие зубы. – Я неуязвим. Я дракон.

– Правда, что ли? – не поверил Геррах.

Филипп быстро выдернул из-за пояса узкий кинжал, но Геррах выбил его из слабых пальцев, и нож отлетел в сторону. На кромке песочной волны появились два мага, но застыли, будто наткнувшись на стену.

– Сюда, трусы! – взвизгнул Филипп.

Один так и остался стоять, а другой скрылся. Побежал за подмогой?

– Ты еще можешь спастись, – торопливо пообещал Филипп, облизнув губы. – Просто уйди. Отдай ее мне – и исчезни. Тебя не станут преследовать, Геррах дра Шор. Возвращайся в свои горы. Оставь мое – мне.

– Она моя, – возразил Геррах. – И кольцо на твоем пальце – тоже.

Филипп быстро сжал руки в кулаки. Это все больше походило на детскую возню. Что теперь: разгибать ему пальцы, стаскивать колечко?

– Амедея очень талантлива, – сказал Геррах. – Это хороший артефакт.

– Я неуязвим, – вновь повторил Филипп. – А ты? Чего ты боишься, дракон, скажи мне.

Геррах снисходительно улыбнулся. Он не собирался пускаться в последний разговор и продлевать жизнь этому ничтожеству. Стихии дружно взревели в теле, но он позвал лишь одну, горячую.

– Что ты… А! – Филипп резко вскрикнул, засучил ногами. – Хватит! Не надо!

– Прекрасный артефакт, – покивал Геррах, не отпуская его шею и игнорируя крики. – Ты вроде как в драконьей чешуе. Вот только от огня она не защищает. Потому что пламя и так горит в драконе.

Когда Геррах наконец разжал пальцы, одежды Филиппа почернели, и слабый дым потянулся от скрюченного тела вверх. Шшаса все же явилась, принюхалась.

– Не стоит это есть, – посоветовал Геррах. – Еще отравишься.

Склонившись, снял кольцо с обугленного пальца и, подняв взгляд, увидел, что весь отряд выстроился цепочкой на краю бархана.