Я попыталась вспомнить наше прошлое. Когда я познакомилась с Беллой? Она была старше меня. Не на много – года на три или четыре, но в пансионате эта разница казалась огромной. Именно поэтому мы почти не общались. Только изредка перекидывались дежурными фразами и обсуждали важные вопросы во время дежурства по кухне, когда помогали в приготовлении еды и сервировке стола.

— Ты всегда была слишком избалованной, — Белла опять грустно улыбнулась. – Тебе ведь повезло. Ты попала в пансионат совсем маленькой.

— Повезло? – не понимая её, переспросила я. – Разве это повезло?! Да Борис…

— Борис спас мне жизнь, — горячо перебила она.

— То есть ты не жалеешь о том, что он отдал тебя… — не зная, как сказать, я ненадолго замолкла, но всё же продолжила: — отдал тебя мужчине, которого ты не знала?! Вот так вот, не спрашивая?!

Она опять тихонько засмеялась. Посмотрела на вино в своём бокале, потом на сцену и на стоящего в отдалении мужа. Перевела взгляд на меня.

— Моя мать – проститутка и наркоманка, — очень тихо сказала она. – Она привела меня в питомник, когда мне было одиннадцать, Ева. Сама привела, чтобы получить деньги на дозу. Не знаю, каким чудом, но именно тогда там оказался Борис. Он забрал девочку, которая была не многим старше меня. А когда увидел мою мать… — пальцы её дрогнули. Вместо слов она качнула головой. – Я не знаю, что было бы со мной, если бы не он. Он спас мне жизнь. Он дал мне шанс, Ева. Поэтому, если ты хочешь сейчас сказать про него что-то нелицеприятное… — она опять покачала головой. – Не стоит. Только не при мне.

Взгляд её опять устремился в сторону француза. Словно почувствовав, он обернулся к ней и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

— Жерар – лучшее, что могло случиться со мной, — сказала она тихо, но с той твёрдостью, которая не позволила мне усомниться в её словах. – Лучшее, Ева. Жалею ли я? – усмешка, крохотный глоток вина. – Ты спрашиваешь меня о том, жалею ли я…

Слушая её, я пыталась собрать воедино куски внезапно разваливающейся на глазах картинки. Пыталась, но выходило плохо. Что я знала о Борисе Акулевском помимо того, что должна была принадлежать ему? Что он оставил меня для себя?

— Я не знала, — выдавила я.

Жерар опять оказался возле нас. Приобнял Беллу за талию. Я тоже почувствовала прикосновение к спине и, резко обернувшись, встретилась взглядом с Русом.

— Доброго вечера, — сказал он, обращаясь к французу, и тот ответил ему тем же.

Белла посмотрела на Руслана, потом на мужа – уже совершенно другим, наполненным нежностью и любовью взглядом.

Таким взглядом, каким могла смотреть лишь женщина, сердце которой было отдано раз и навсегда, как могла женщина, которая действительно не жалела ни о чём и была счастлива рядом с тем, кого любит, и кто любит её.

Ева

— Твоя знакомая? – без особого интереса осведомился Руслан, когда Жерар увёл Беллу, чтобы представить кому-то из важных для него людей.

Погружённая в собственные мысли, я не стала задумываться над тем, действительно ли его это не интересует или он просто не показывает это.

То, что сказала Изабелла… Это было настолько неожиданно для меня, что я пребывала в некоем состоянии прострации. Как будто более или менее выстроенная за прошедшее с момента моего побега из пансионата реальность вдруг резко накренилась и начала рассыпаться прямо на глазах.

Руслан подвёл меня к одному из накрытых для фуршета столов. Взял с серебряного подноса два бокала. Я же наблюдала за вновь появляющимися в зале. Бал дебютанток… В двери вошла совсем ещё юная белокурая девушка в сопровождении седовласого, прихрамывающего на правую ногу мужчины. Вне всяких сомнений, это был её отец. Ещё одна – немного постарше, появилась со своим ровесником.

— Ева, — Руслан заставил меня отвлечься. – Подал фужер, и я, взяв его, поднесла было к губам, но тут же отставила обратно. Окончательно сбросила с себя задумчивость.

— Не хочу, — качнула я головой в ответ на пристальный взгляд Руса.

Вздохнула и, отвернувшись к столу, осмотрела блюда с изысканными закусками. Взяла тарелочку и, положив несколько канапе, опять повернулась к Руслану. Молча он пил шампанское, не придавая значения происходящему вокруг.

— Что? – довольно резко поинтересовалась я.

И без того сбитая с толку неожиданной встречей и нашим с Беллой разговором, я почувствовала раздражение.

— Если хочешь что-то спросить, спроси прямо, Руслан! – выговорила, не выдерживая его взгляда. Коснулась шеи, но вместо согретого кожей Пегаса, как и дома, наткнулась на жемчуг.

— Если бы я хотел тебя о чём-то спросить, Зверёныш, — он погладил меня по щеке. Смотрел при этом прямо в глаза, и от этого мои раздражение и злость становились ещё сильнее, — я бы тебя спросил. Может быть, ты сама хочешь что-то мне сказать? – слегка прищурился.

Взял с блюдца, которое я держала в руках, кусочек увенчанного половинкой грецкого ореха сыра и положил в рот. Запил шампанским. Всё это – держа меня взглядом. Я злилась и почти ненавидела его в этот момент. За самоуверенность, за силу, за то, что видит меня насквозь, но отвернуться не могла.

— Пойду кое с кем поздороваюсь, — вовсе забрав у меня блюдце, он осмотрел стол и добавил к уже имеющимся закускам ещё несколько. – Думаю, этого времени тебе хватит, чтобы решить, что мне нужно знать. Если дело касается той рыжей девушки…

— Её это не касается, — перебила я, сама не зная зачем. Тут же пожалела об этом.

— Хорошо, — Руслан, не спеша забирать со стола блюдце, приподнял за подбородок мою голову. – Хорошо, малышка Маугли, — сказал очень тихо.

Голос его проник в меня вместе со звуками музыки, доносящейся со сцены, где располагался оркестр. Ненадолго затихший, он оставил право солировать арфистке – настолько тонкой, что руки её казались почти прозрачными.

Пальцем Руслан словно невзначай тронул мою нижнюю губу – мягко и в то же время давая понять, что вопросов он задавать не станет. Несколько минут, чтобы собраться и…

— Кажется, ты хотел с кем-то поздороваться? – напомнила я, собираясь отвернуться, но пальцы Руслана тут же сжались крепче.

Не глядя поставив бокал рядом с блюдцем, он обхватил мою руку. Заставил подойти ближе. Как-то само собой рука моя легла на его грудь. Приподняв кисть, которую сжимал, он погладил костяшку на моём запястье. Молча смотрел мне в лицо, а после всё так же молча отпустил меня и, забрав фужер и закуски, скрылся среди гостей.

Нервно выдохнув, я проводила его взглядом. Коснулась запястья, которое он только что сжимал. Кожа будто пылала от его прикосновений, сердце билось беспокойно. Понял ли он? Должен ли был понять? А может, давно уже знает и ждёт моих слов…

Оставшись в одиночестве, я почувствовала себя неуютно. Неожиданно по коже прошёлся холодок, внутри появилось тревожное предчувствие. Мне вдруг показалось, что кто-то смотрит на меня – наблюдает издали, внимательно. Инстинктивно я обернулась, сама не зная, что хотела увидеть. И тут…