Опасения Сабира были вполне обоснованными, и когда его мотивы стали ясны, мы придумали, как решить проблему. Во-первых, мы предложили включить в сумму гранта стоимость патронажной сестры, которая бы регулярно приходила и помогала отцу девочки. Во-вторых, мы привели самый мощный аргумент, имевшийся в нашем распоряжении. Я его иногда называю carpe diem – «лови момент». На этот раз его привел Сайдулла Байг.

«В жизни человеку иногда выпадает уникальный, счастливый шанс, который очень важно не упустить, – сказал Сайдулла на одной из встреч с Сабиром. – Когда открываются такие возможности, нужно отодвинуть в сторону свой эгоизм. Нельзя взваливать на плечи дочери ваши страхи и беспокойство о собственной судьбе. Вы же любите ее и желаете ей счастья. Мы постараемся помочь всей семье, но при этом поймите, что сегодня счастливый случай улыбнулся именно Госие. Многим людям в нашей стране он вообще никогда не представится. И не исключено, что второго шанса у девушки не будет. Если вы заставите ее отказаться, никто не гарантирует, что ей будет дана вторая попытка».

Сайдулла скромно умолчал о том, что несколько лет назад он был в похожей ситуации: ему пришлось многим пожертвовать, чтобы позволить жене закончить среднее образование и получить среднее специальное. Он был одним из немногих пакистанских мужчин, решившихся на такой шаг.

Но в результате сейчас его супруга нашла прекрасную работу – она преподает в частной школе в Гилгите. Так или иначе, но аргументы Сайдуллы произвели впечатление на отца Госии.

«Хорошо, – кивнул он после некоторого раздумья. – Я готов сделать все для блага дочери».

Но после этого разговора Сабир продолжал сомневаться в своем решении. Мы надеемся, что со временем у него хватит мужества и мудрости, чтобы отпустить девушку и дать ей возможность воплотить свою мечту в жизнь. А наша финансовая помощь не заставит себя ждать.

* * *

Схожая ситуация, с которой мы столкнулись вскоре, поумерила наш оптимизм относительно новой программы.

В то самое время, когда сотрудники ИЦА вели переговоры с родственниками Госии, мне рассказали о человеке по имени Мохаммад Хассан. Это был довольно состоятельный врач-стоматолог из селения Бхеди на севере долины Нилум. По слухам, он хотел, чтобы стипендию среди прочих получила и его дочь Сиддре. Вообще-то обычно мы стараемся помогать самым бедным, наиболее нуждающимся в поддержке семьям. И все же я передал Женевьеве информацию о докторе Хассане и предложил побольше разузнать об этой семье. Доктор мог оказаться нам полезен в поисках других достойных кандидатов на получение гранта. К тому же он пользовался авторитетом и солидным влиянием в своем районе – с таким человеком стоило подружиться.

И вот однажды вечером Женевьева, Сарфраз и Мохаммед Назир отправились в горы, где на высоком плато располагалась Бхеди. Они должны были встретиться с Хассаном и его домочадцами. Доктор жил с женой, пятью дочерьми, включая Сиддре, и двумя сыновьями, но в тот день к нему приехал погостить из Музаффарабада зять по имени Мирафтаб. Сиддре оказалась разумной и способной девушкой, которая заканчивала двенадцатый класс в школе «Гунди Пиран», планировала получить медицинское образование и вернуться в родную деревню, чтобы работать по специальности. Мать семейства встретила посетителей в гостиной, и после традиционных приветствий женщины увлекли Женевьеву на кухню, оставив мужчин наедине обсуждать дальнейшую судьбу дочери доктора Хассана. Сидя на бетонном полу в кухне, освещенной огнем из очага, Женевьева беседовала с женщинами, и вскоре поняла, что все они горячо поддерживали желание дочери и сестры ехать учиться. Против был только Мирафтаб. Назир и Сарфраз тоже быстро это поняли. У доктора Хассана были свои опасения: он боялся, что американская организация стремится обратить девушку в христианство, однако Сарфраз горячо уверил его, что ИЦА ведет исключительно светскую деятельность и совершенно не вмешивается в вопросы веры. Но Мирафтаб все равно был категорически против предоставления стипендии сестре его жены. По окончании разговора он пришел в кухню, уселся на скамью, как бы возвышаясь над расположившимися на полу женщинами, и стал по-английски предъявлять претензии Женевьеве. «С какой стати, – вопрошал он, – вы лезете к нам со своими западными представлениями о жизни и уговариваете «наших девочек» идти учиться? Кто вообще дал вам право ездить по стране и предлагать стипендии?»

Затем он высказал сомнение в том, что девушка сможет применить на практике полученные знания и быть полезной родственникам и другим жителям Бхеди. И, наконец, он дошел до сути проблемы. Если ИЦА действительно хочет как-то помочь их семье, то единственное, что стоило бы сделать, так это предоставить грант ему, Мирафтабу.

Наши сотрудники провели в этом доме весь вечер и остались там на ночь. Женевьева спала в одной комнате с дочерьми Хассана, которые были возмущены и оскорблены поведением Мирафтаба. На следующее утро Сиддре повторила, что хочет пойти учиться в медицинский колледж. Она называла это мечтой, на урду – «хаваб». Точно так же говорили на собеседовании о своих желаниях и стремлениях и многие другие девушки, попавшие в сходные обстоятельства. Перед отъездом гостей Мирфтаб подтвердил, что его позиция осталась неизменной. А это значило, что мечте девочки не суждено сбыться.

По дороге из деревни Сарфраз спросил у Женевьевы, что она думает по поводу всей этой истории. Та ответила, что Мирафтаб, кажется, не понимает, насколько важно для всей деревни, чтобы одна-единственная девочка получила среднее специальное образование. Сарфраз и Назир согласились с ней и принялись обсуждать, как досадно, что какому-то некровному, принятому в семью родственнику позволено влиять на судьбу девушки и перекрывать ей дорогу к знаниям.

Горько видеть, как разбиваются хавабы! Но особенно тяжело смириться с ситуацией, когда ты знаешь, что камнем преткновения становится мужчина, родственник, не сумевший преодолеть собственную зависть и злобу, вызванную тем, что возможности открылись не для него, а для особы женского пола.

Позже Женевьева послала мне отчет об этой встрече. В нем говорилось, что Сиддре могла бы стать отличным кандидатом на получение гранта, но, учитывая отношение к этому вопросу Мирафтаба, участвовать в программе она не сможет. С большим сожалением и мне пришлось признать, что, пока доктор Хассан ставит будущее своей дочери в зависимость от принимаемых зятем решений, мы не сможем помочь девушке с поступлением в медицинский колледж.

Увы, здесь ничего нельзя поделать, пока Мирафтаб не передумает. Но стоит ему изменить свое мнение, мы тут же предоставим ей возможность учиться.

Пока в Азад Кашмире шел поиск потенциальных стипендиатов, в Соединенных Штатах дело тоже не стояло на месте. Жизнь открывала перед нами новые возможности и устраивала новые испытания.

* * *

В феврале 2007 года только что вышедшая книга «Три чашки чая» попала в престижный список публицистических бестселлеров в мягкой обложке, составляемый New York Times. Издание вызвало интерес широкой публики – его заказывали небольшие книжные магазины в провинциальных городах, женские читательские клубы (неформальные объединения женщин, регулярно собирающихся вместе для обсуждения впечатлений от классических произведений и литературных новинок. – Ред.), общественные организации по всей Америке.