В кабинете и письменный стол, и книжный шкаф также оказались запечатанными магией. Это само по себе не было удивительным, тем более, что сам кабинет не запирался. Так делали практически все маги, даже не служащие в каких-то государственных учреждениях или секретных службах. Нечего посторонним совать свой любопытный нос в чужие дела.

- Я справлюсь, - поняв без слов интересующий меня вопрос, произнёс Балрос и направился к столу, прощупывая охранные сети.

- Тогда мы пока займёмся другими комнатами, когда справишься – позови.

Он кивнул, не став отвлекаться на пустые разговоры от увлекательного занятия. Балрос всегда любил распутывать самые сложные магические загадки, и это у него получалось весьма ловко. Когда нужно было сломать защиту или распутать секретный шифр, то его приглашали в первую очередь. Такими навыками обладали все сотрудники Департамента, это была обязательная часть подготовки к службе, но надо отдать должное тёмному – у него это выходило на порядок быстрее и гораздо ловчее, чем у большинства.

Обыск в других комнатах не принёс ничего существенного. Мы уже практически закончили, когда Марок позвал нас, сообщив, что доступ к письменному столу и шкафу с книгами открыт. Вот и отлично! Если какие-то улики и существуют, то вероятность найти их в кабинете гораздо выше, чем во всём доме вместе взятом.

Я занялся осмотром бумаг, что лежали стопкой на столе и в ящиках, а остальные перетряхивали содержимое шкафа, пересматривали книги, заглядывая внутрь на предмет спрятанных писем или записок. Под кипой бесполезных для нас счетов, писем от родителей и листов с заметками по расследуемым делам я обнаружил вскрытый конверт. На нём не было адреса отправителя, а только указан получатель. Письмо предназначалось Мароку. Я достал лист и прочитал, чувствуя, как моя кровь закипает в венах. Я всё же до последнего надеялся, что это ошибка.

«Мы сегодня посетили О., он не выполнил договорённость, даже наговорил лишнего. Надо подчистить следы. Мара.»

Отложив письмо в сторону, я принялся тщательно исследовать содержимое ящиков. И наткнулся на интересный список. Не было никакого названия или имени, а просто перечислены пункты:

1. Не узнала меня.

2. Плохо контролирует магию и не знает, как влить силу в раненого.

3. Изменения в поведении и характере.

4. Проявляет интерес к боевой магии, хотя раньше ненавидела её.

Понять о ком речь не составило труда, но что значат эти наблюдения? Сложив лист, чтобы никто не заметил, быстро спрятал его в карман.

Ко мне подошёл Макс и, толкнув в бок, молча протянул книгу. Он явно не хотел, чтобы другие увидели то, что показывал мне, так как стал к ним спиной, загораживая обзор. «Древние ритуалы. Запрещённые и утерянные» - какая занимательная книженция! Друг показал пальцем, что внутри лежит какой-то листок. Я открыл и обомлел. На меня с портрета смотрела улыбающаяся Милена, запечатлённая, судя по всему, несколько лет назад. А глава, на которой был вложен портрет, называлась: «Обмен душами на любом расстоянии». Вот ублюдок! Теперь отпали последние сомнения. Уменьшив книгу, я сунул её к первой спрятанной находке - её покажу Максу позже, без свидетелей, и громко, чтобы все слышали, сказал:

- Похоже, наши подозрения подтверждаются. Я нашёл письмо от Мары. Судя по всему, они сообщники.

Мужчины по очереди перечитали послание, а Ворк выразил сомнение:

- Это не может быть стопроцентным доказательством. Мало ли, что она имела ввиду.

- Ага, на свидание Марока приглашала, - с брезгливой язвительностью отозвался Макс и в сердцах сплюнул, словно ему было противно даже произносить это имя.

Балрос покрутил письмо в руках и даже зачем-то понюхал его. Заговорил, словно рассуждая вслух:

- Я так понимаю, что О – это оракул, которого убили. Но кто его посетил и какую договорённость он не выполнил?

Врать полностью не хотелось, но и сказать всю правду я не мог, поэтому решил ограничиться полуправдой:

- Возможно, речь идёт о моей жене. Они были несколько дней назад у старика, но ничего заслуживающего внимания, чего-то мало-мальски интересного он ей не сказал. Хотя, может быть речь и о ком-то другом, потому, что накануне у Мары был выходной - она имела возможность сделать это с кем угодно.

Балрос снова повертел листок в руках и недоуменно произнёс, не обращаясь ни к кому конкретно:

- Но зачем он оставил такую важную улику?

- Может, таким образом, он собирался шантажировать девушку? Мало ли какие у него были планы на её счёт, - высказал предположение Макс.

- Вполне возможно, - согласился я, и предложил продолжить обыск, в надежде обнаружить ещё какие-нибудь улики.

Но ничего стоящего мы больше не обнаружили и, получив донесения от остальных сотрудников о безрезультатности поисков, решили отправиться по домам. Отдав распоряжения на завтрашний день, так как с утра отправлюсь во дворец с докладом, предложил Максу прогуляться со мной. Нам было, что обсудить наедине.

Вернувшись, далеко за полночь, решил не будить жену – пусть отдыхает, день сегодня был слишком тяжёлый. Едва переступив порог своей комнаты, уловил аромат свежего хлеба, на что сразу же недовольным урчанием отозвался желудок, словно напоминая, что терпел голод целый день и пора бы и совесть иметь. Мысленно поблагодарив кухарку, которая всегда, когда я задерживался, оставляла у меня на столе что-нибудь перекусить, с удовольствием принялся за еду, перебирая в голове произошедшие события. Все предпринятые меры по розыску беглецов не принесли никакого результата – Марок и девушка, словно в воду канули. Ни массовые обыски во всех злачных местах, ни широкая сеть информаторов, ни усиленные патрули обоих Департаментов ни на шаг не продвинули нас в поисках.

От воспоминания о Мароке и его предательстве неприятно заныло в груди и есть, совсем перехотелось. Со злостью, словно она была в чём-то виновата, отодвинул от себя наполовину полную тарелку. И тут мой чуткий слух уловил какое-то движение в дальнем конце спальни. Я резко подхватился, готовый к чему угодно, но взглянув в сторону кровати, расслаблено улыбнулся. Скрутившись калачиком и почти с головой укутавшись в одеяло, отчего я не сразу её заметил, в моей постели, сладко посапывая, спала Милена.

Чтобы не разбудить девушку, я тихонько подошёл и невольно залюбовался её видом. Во сне она казалась такой беззащитной и трогательной, что хотелось сгрести в охапку и не отпускать от себя, охраняя днём и ночью. Её волосы беспорядочно разметались по подушке, отображая всполохи свечей медным сиянием. Безмятежным её сон нельзя было назвать – брови сдвинуты, отчего между ними залегли две тревожные складочки, а губы плотно сжаты. На краю кровати лежала раскрытая книга, видимо выпавшая из рук засыпающей супруги. То ли при падении страницы перелистнулись, то ли чтение так и не смогло увлечь Милу, но книга была открыта всего на пятой странице. Убрав её, я откинул одеяло и аккуратно, чтобы не потревожить спящую жену, прилёг рядом с ней. Она приоткрыла сонные глаза и спросила с тревогой: