Фасад с высоким треугольным фронтоном и вытянутыми полуциркульными оконными проемами можно видеть со стороны набережной. Центральный купол большего размера возвышается на высоком барабане со световыми окнами, четыре меньших купола расположены по углам постройки, их барабаны решены в виде открытых аркад. На одном из них установлена звонница из девяти колоколов. Настенные росписи и иконы для иконостаса храма создал живописец С. И. Садиков, резной иконостас (не сохранился) изготовил мастер из Казани Михаил Александрович Тюфилин.

Готовый храм в июле 1890 г. освятил епископ Выборгский Антоний (Вадковский).

Большевики закрыли тюремную церковь уже в 1918 г., и долгое время она оставалась недействующей. Только в 1999 г. сюда вновь вернулся священник Русской православной церкви. В наши дни тюремный храм приписан к церкви иконы Божией Матери «Неопалимая Купина».

Вход на территорию тюрьмы устроен в здании с квартирами надзирателей – центральный фасад постройки выходит прямо на набережную и выделяется угловыми башенками и завершением в стиле крепостных сооружений. Постройка расположена прямо перед тюремной церковью. Вход в виде портала устроен в центральном ризалите – более высокой части небольшого двухэтажного здания.

Одиночные камеры площадью 8 кв. м имели стандартное оснащение: стол, стул, этажерка, железная кровать, прикрепленная к стене, санузел с унитазом и умывальником с водопроводной водой. Днем кровать поднималась и прикреплялась к стене, чтобы дополнительно помучить заключенного, который с пяти часов утра и до вечера мог только сидеть за столом. В баню выводили два раза в месяц. Если заключенный прибывал в тюрьму с комплектом собственной летней и зимней одежды, то он оставался в ней. При отсутствии личных вещей арестанта одевали в казенную робу.

Для наказания непокорных арестантов кроме лишения переписки и свиданий с родственниками практиковалось помещение в карцер на срок до 30 суток с лишением горячей пищи и постельных принадлежностей.

Конечно, «Кресты» строились для содержания уголовных преступников, однако довольно быстро тюрьма стала использоваться для борьбы с политическими противниками режима. Один из таких узников, писатель и этнограф Порфирий Павлович Инфантьев, вспоминал: «Дело происходило осенью 1890 года. В то время с. – петербургская одиночная тюрьма существовала всего еще первое десятилетие. С.-петербургская одиночная тюрьма была первой в России, построенной по образцу западных тюрем, и, находясь в непосредственном заведывании главного тюремного управления, она составляла, – да, впрочем, и теперь еще составляет, – гордость нашего тюремного мира.

Но вот карета остановилась. Мой провожатый приказал мне выходить, и мы вскоре очутились в тюремной приемной, где, отделенные длинными широкими прилавками, сидели за столами и что-то писали разные тюремные чиновники и сновали приемщики и надзиратели, вооруженные торчавшими у каждого на боку револьверами. После ванны надзиратель повел меня куда-то по длинному тюремному коридору, справа и слева которого, на всем его протяжении, расположенные одна над другой и обнесенные чугунными решетками, тянулись в четыре яруса ряды запертых одиночных камер, расположенных друг возле друга, точно соты в улье. Посредине этот коридор перекрещивался под прямым углом с другим точно такой же длины коридором . На перекрестке двух коридоров находилась площадка, с которой сразу можно было видеть все, что делается во всех четырех концах и во всех этажах, за исключением пятого, подвального, этой тюрьмы, построенной наподобие четырехконечного креста, отчего арестанты и прозвали ее „Крестом“. Над площадкой возвышается стеклянный купол, увенчивающий здание; внизу же, посреди нее, стоял небольшой столб – памятник Джону Говарду, знаменитому английскому печальнику об улучшении тяжелой доли заключенных… Как-то странно и дико было видеть этот памятник в тюрьме, где значительная часть заключенных составляли политические, т. е. люди, боровшиеся за свободу и права человека, каким был и сам Джон Говард. Живи он в наше время в России, русское правительство, наверное, не изображение его поставило бы в эту тюрьму, а его самого упрятало бы в одну из ее камер. Говорят, что потом этот памятник куда-то исчез. Должно быть, тюремное начальство догадалось-таки наконец, что ему тут не место».[92]

Депутаты, подписавшие Выборгское воззвание, направляются в тюрьму

В числе политических заключенных – противников царского правительства в разное время были кадеты П. Н. Милюков и А. Ф. Керенский, социал-демократы А. В. Луначарский, Л. Б. Каменев, Л. Д. Троцкий и другие. В 1908 г. в «Крестах» отбывали трехмесячное заключение депутаты распущенной 1-й Государственной думы, подписавшие «Выборгское воззвание». В числе арестантов оказались такие известные политики, как председатель Думы Сергей Андреевич Муромцев, Максим Моисеевич Винавер, Владимир Дмитриевич Набоков, Ной Николаевич Жордания и Федор Федорович Кокошкин.

После свержения самодержавия «Крестами» активно пользовалось Временное правительство, отправляя сюда бывших царских сановников, например министра юстиции И. Г. Щегловитого, министра внутренних дел А. Н. Хвостова, председателя Совета министров Б. В. Штюрмера, директора Департамента полиции Е. К. Климовича, военных министров В. А. Сухомлинова и М. А. Беляева и многих других.

С приходом советской власти тюрьма «Кресты» превратилась в один из символов террора. В 1920 г. ее даже превратили в концлагерь, официально назвав 2-м лагерем принудительных работ особого назначения. Согласно инструкции о подобных лагерях, туда заключались мужчины, женщины и несовершеннолетние, причем минимальный возраст для осуждения указан не был. Расходы на содержание лагеря, включая зарплату тюремщиков, несли сами заключенные, а при дефиците средств предусматривалась ответственность. За побег, совершенный первый раз, революционные трибуналы увеличивали срок в десять раз, попытавшегося бежать во второй – просто расстреливали. Свидания с близкими родственниками допускались только в воскресенье и по праздникам, персональные продуктовые посылки были запрещены.

С завершением Гражданской войны «Кресты» опять становятся окружной тюрьмой, но с началом массовых сталинских репрессий, то есть в 1930-е гг., она вновь наполняется осужденными по политическим статьям Уголовного кодекса, в том числе известными учеными, литераторами и военными, среди «врагов народа» – будущий маршал К. К. Рокоссовский, художник К. С. Малевич, сын А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева будущий этнограф Л. Н. Гумилев, поэт Н. А. Заболоцкий, ученый-лингвист Т. А. Шумовский, актер Г. С. Жженов, ученый-геолог профессор А. П. Кириков, директор Астрономического института Б. В. Нумеров. Последний во время заключения в «Крестах» на обрывках бумаг написал три научные работы.

Но партия и правительство не во всем были так недальновидны. Для ученых технических специальностей и инженеров в «Крестах» организовали «шарашку» – конструкторское бюро тюремного типа ОКБ-172, занимавшееся разработкой самоходных артиллерийских установок.