раздавался подозрительный шорох и треск ветвей, словно там крались какие-то живые существа, но Арунья не обращала на эти звуки внимания, и ее спокойствие передавалось мне.

После полудня в ветвях деревьев показалась стайка обезьян. Они какое-то время двигались за нами, издавая громкие гортанные крики и звуки, похожие на смех, но наконец отстали, увлеченные чем-то новым.

Так прошло несколько часов, но джунгли все не кончались, мы не встретили ни одного человека и не увидели возделанной земли.

— Долго ли нам еще идти? — спросил я Арунью, когда мы остановились немного отдохнуть. — Скоро ли мы увидим населенные земли?

— Молодой сагиб может не волноваться, — ответила девушка, — Арунья приведет его, куда нужно, и приведет скоро…

Мы сделали небольшой привал и снова пошли вперед.

Солнце понемногу спускалось к горизонту.

Джунгли вокруг нас изменились.

Теперь вместо зеленых, благоухающих растений, покрытых яркими цветами и спелыми плодами, вокруг нашей тропы стояли старые, полузасохшие деревья, стволы которых были обвиты лианами, душившими их и выпивавшими все соки.

Птичьи голоса смолкли.

Даже шорох и треск не раздавался больше по сторонам тропы.

Вокруг царила странная, подозрительная тишина.

— Мы не сбились с дороги? — спросил я Арунью.

— Молодой сагиб может не беспокоиться, — ответила девушка, — Арунья хорошо знает эту дорогу и приведет молодого сагиба туда, куда нужно!

— Во владения раджи Вашьяруни? — спросил я на всякий случай.

Но Арунья не успела мне ответить: она споткнулась, подвернула ногу и вскрикнула от боли.

Я поспешил ей на помощь, поддержал ее.

Лицо Аруньи было искажено невыносимой болью, на глазах выступили слезы.

— Ты не сможешь дальше идти! — проговорил я, обеспокоенный ее состоянием.

— Не волнуйся, — ответила девушка. — Я смогу идти дальше, если буду опираться на посох. А идти нам осталось совсем немного, солнце еще не сядет, когда мы придем!

С этими словами она отломила ветку от засохшего дерева и пошла дальше, опираясь на нее.

Она немного прихрамывала, но шла быстро, так что я едва за ней поспевал.

Солнце клонилось к закату, и местность вокруг нас изменялась все больше. Деревья по сторонам тропы становились все выше и выше, кроны их смыкались на головокружительной высоте, создавая над нами нечто вроде крыши, точнее — нечто вроде свода огромного собора. Становилось все темнее и темнее.

Неожиданно джунгли впереди расступились, и мы вышли на просторную поляну, посреди которой возвышался огромный полуразрушенный храм.

Стены этого храма покрывала удивительная, фантастическая резьба: дикие звери и ужасные демоны скалили страшные зубы, между ними извивались каменные змеи. И вся эта резьба была увита буйно разросшимися лианами.

— Вот мы и пришли, — проговорила Арунья, остановившись перед храмом.

— Куда мы пришли? — спросил я удивленно и испуганно. — Ты говорила, что мы придем во владения раджи Вашьяруни… придем к людям, где нам окажут помощь и гостеприимство, а вместо этого ты привела меня к какому-то заброшенному храму!

— Это не заброшенный храм, — ответила Арунья. — Это дом моей Великой Черной Матери. И здесь нам окажут и помощь, и гостеприимство!

С этими словами она отбросила посох и, ничуть не хромая, пошла ко входу в храм.

Я понял, что Арунья обманула меня. Она сделала вид, что подвернула ногу, чтобы я не задавал ей лишних вопросов, и обманом привела меня к храму богини Кали…

Арунья вошла в высокий проем в каменной стене. Я не хотел входить за ней в этот ужасный храм — но также боялся остаться в одиночестве среди темнеющих, враждебных джунглей.

Преодолев себя, я вошел в храм вслед за Аруньей.

Я оказался в огромном помещении, больше любого собора, в котором мне доводилось бывать. Своды терялись на огромной высоте.

Впереди, возле западной стены храма, возвышалась огромная бронзовая статуя.

Это была богиня, обнаженная богиня с четырьмя руками, с черным свирепым лицом, пылающими глазами и ожерельем из человеческих черепов на шее.

Перед статуей стоял каменный алтарь, забрызганный чем-то темным. Подойдя ближе, я догадался, что это — засохшая человеческая кровь.

И к этому алтарю подошла Арунья.

Опустившись перед алтарем на колени, она нараспев заговорила на своем языке.

Само собой, это был не английский язык, но и не хинди — должно быть, один из многочисленных языков местных племен, родной язык моей коварной спутницы.

Арунья повторяла какие-то слова и низко кланялась своей кровожадной богине, должно быть, униженно просила ее о чем-то, о какой-то великой милости.

Вдруг я заметил на полу храма, в нескольких шагах от девушки, небольшую ярко-зеленую змею. Извиваясь, это создание подползало к ногам Аруньи.

Я вспомнил, что как-то во время похода один из сипаев показал мне такую змею и сказал, что она чрезвычайно опасна, яд ее страшнее, чем яд королевской кобры.

Увидев такое опасное создание, я схватил с земли большой камень и примерился, чтобы опустить его на змею.

Арунья тут же вскочила, схватила меня за руку и громко воскликнула:

— Что ты делаешь, молодой сагиб! Остановись!

— Я хотел спасти твою жизнь, — проговорил я удивленно. — Это опасная змея, ее укус смертелен! Если бы она укусила тебя, ты не прожила бы и минуты!

— Эта змея — посланец Великой Черной Матери, — отвечала Арунья. — Раз богиня послала ее ко мне — значит, такова ее воля! Убить посланца богини — это дурное дело, дурной знак!

Я неохотно опустил камень. Зеленая змея не двигалась, как будто ожидала окончания нашего разговора. Теперь же она поползла в дальний угол храма.

Арунья взволнованно проговорила несколько слов на своем таинственном языке, словно благодарила за что-то свою богиню, и последовала за змеей.

Змея доползла до угла и исчезла среди камней, поросших густым вьюнком.

Арунья опустилась на колени, раздвинула зеленые листья. Перед ней оказалось темное отверстие в стене. Девушка запустила в это отверстие руку.

Я хотел остановить ее — ведь там, в этом углублении, вполне могла затаиться та самая смертоносная змея.

Но Арунья не слушала меня.

Она пошарила рукой в тайнике и что-то вынула оттуда. Поднявшись на ноги, она повернулась к свету и показала мне свою находку.

Это было ожерелье, составленное из нескольких десятков крупных алмазов. Каждому из этих камней была придана форма гладко отполированного человеческого черепа. В глазницы этих алмазных черепов были вставлены крошечные рубины.

Драгоценные камни так ярко сияли, что в полутьме заброшенного храма от них стало светлее.

— Какая красота! — воскликнул я. — Это сказочное сокровище! Оно стоит целое состояние!

— Это святыня! — оборвала меня Арунья. — Это священное ожерелье богини Кали, священное ожерелье Великой Черной Матери! Знай, молодой сагиб, что с самого детства я посвящена богине. И богиня заботилась обо мне, следила