Я накрыла глаза рукой – у меня в комнате было недостаточно темно – и попыталась заснуть. В наши дни это было скорее рутиной, чем гарантией.

– Лорена? – Алистер трижды постучал в мою дверь. – Дверь меняется. Я пойду за Ханой. Как можно скорее спускайся вниз.

Было уже далеко за полночь. В небе висел желтоватый серп луны. Я поплотнее закуталась в шинель, все равно поежилась от холода и прошла через сад к лестнице, ведущей к Двери. За мой рукав зацепились проросшие сквозь стену виноградные лозы.

По лестнице эхом разнесся голос Карлоу. Я заколебалась, виноградные лозы обтянули мою руку чуть сильнее.

Это было похоже на стену, ведущую к Двери. Она была прохладной и твердой. Я провела по ней рукой – и почувствовала кончиками пальцев капли воды. Я пошаркала ногами, почувствовала, как кожа трется о камень – и ощущение показалось вполне реальным. Между Дверью и мной не было дверей, так что она никак не могла обмануть меня и заставить ее открыть. Мимо меня проплыл призрак Крика. За ним тянулся кровавый след. Он остановился в самом низу и посмотрел на меня.

– Могут ли злые намерения привести к хорошему исходу?

– Ты – мое чувство вины или Дверь? – Я отошла от лоз. – Или мне нужно задать этот вопрос Уиллу, когда я увижу его в следующий раз?

Алистер подставил меня. Уилл подставил меня. Джулиан подставил меня. Неужели нет человека, у которого не было желания процветать за мой счет?

– Открой Дверь, – сказал призрак Крика, – и узнаешь.

Я пронеслась сквозь него и оказалась в пещерах Двери.

– Умно. Ты уже не повторяешь то, что говорил Алистер. Ты учишься.

Раздался грохот, как будто надо мной топали огромные ступни. Почувствовав крайнюю степень раздражения, я закатила глаза.

– Ты высокомерна, – Дверь скрипнула, и я почувствовала, как в моем горле встает ком от распространяющегося по помещению запаха обожженной плоти. – Думаешь, воспоминания не будут преследовать тебя, если ты принесла их в жертву? Я тебе не грехотворец, привязанный к смертной душе. Я – везде, со всеми. Я вижу все твои секреты, мой противный питомец.

– Замолчи, – сказала я, останавливаясь у черты, которую мелом нарисовала Карлоу. – Я не буду тебя открывать.

– А может, это я хочу открыть тебя, – голос Двери стал мягче. Я услышала знакомую хрипотцу – и у меня защемило сердце. Я не могла вспомнить этот голос, но я его узнала.

Дверь снова скрипнула. Она словно насмехалась над моей болью.

– Отдай мне своего благотворца, и я закроюсь. Лорена, я так давно не пробовала на вкус Благих.

Услышав, как мое имя произнес этот голос, я почувствовала, как мое сердце пронзает болью и тоской.

– Никогда.

Мой благотворец свернулся рядом со мной – защитная тяжесть на моих плечах.

– Даже понимая, что так ты сможешь всех спасти? – спросил голос, и дверь в комнату больной растянулась, как улыбка с закрытым ртом.

Я вздрогнула. Но я знаю себя. Мои творцы – мои самые старые друзья. Мои единственные друзья.

Они знали, какой я могу быть эгоистичной.

– Ты все равно не выполнишь эту сделку, – сказала я. – Я не доверяю тому, что скрывается за моим худшим страхом. Покажи зубы или перестань лаять.

Невидимая рука схватила меня за подбородок. Другая схватила меня за плечо. Палец, слишком длинный, чтобы принадлежать смертному, грубо нажал мне на небо, открывая мой рот. Я попыталась отбиться, но мои руки прошли сквозь воздух, словно там ничего не было. Дверь меня не отпускала. Она открыла мой рот еще шире. Я поцарапала свое лицо – но на нем не было чужих рук.

– Думаешь, ты сможешь что-то мне сделать? Я всегда с тобой, где бы ты ни была, – сказала Дверь голосом моей матери, проводя кончиками пальцев по моим зубам. – Я могла бы вырвать этих творцев из твоей души, насытиться Благим и вернуть то, что смертные украли у Грешных.

Мои творцы скулили внутри меня. Я не могла придумать молитву, не могла придумать, как противостоять Двери. Я – ничто. У меня нет такой силы, как у нее.

Мой грехотворец взвыл, и я оцепенела.

– Ой, кто это у нас прячется, – сказала Дверь, дергая меня за задние зубы, – грехоосененная.

Но я – наследие тех, кто пировал.

«Покажем ей, кто мы».

Я сильно стиснула зубы и упала на пол. То, что я откусила, осталось у меня во рту. Я отползла назад и раскусила то, что по ощущениям было похоже на старую кость, а на запах – на удар молнии. Дверь в комнату моей матери захлопнулась. Мои творцы развернулись и повисли между нами. Я сглотнула.

– Ты ничего от меня не получишь, – сказала я, вытирая рот, слизывая остатки Двери с пальцев. – Особенно – моих творцев.

Мой благотворец заворковал. Я отшатнулась и прижалась к стене пещеры. Единственным свидетельством того, что сделала Дверь, были пять дыр в плече моего пальто и тяжесть в животе. Мой грехотворец рябью пробежал по моим рукам и пощипал их – по ощущениям я словно пыталась пробраться через паутину.

– Чего вы хотите? – прошептала я. – Вам нужна жертва?

Они действовали сами по себе. Они защитили меня.

Я закрыла глаза и подумала о доме. Осень, цветы календулы, оранжевые, как луна охотника, лепестки гортензии, синие, как капли дождя и фиолетовые, как полночное небо… Яркие пятна на фоне старого дерева. До боли знакомый гобелен.

«Мое первое воспоминание о доме. Возьмите его и честно ответьте на мои вопросы».

– Вы здесь? – прошептала я. – Вы меня понимаете?

Я почувствовала, как моей кожи касается прохладный ночной ветерок, и как волосы у меня на ушах встали дыбом. Я сделала вдох. Что-то коснулось моего подбородка – и каким-то образом я поняла, что это мой благотворец. Мой грехотворец коснулся моей макушки. Они двигали моей головой вверх и вниз.

Воспоминание о доме осталось.

– Почему? – спросила я.

На тыльной стороне моей руки появились бледно-розовые царапины, по линиям потекла кровь.

«Мы».

– Ну конечно, «мы». Я никогда вас не оставлю.

Они снова заставили меня кивнуть.

Я шмыгнула носом и провела большим пальцем по царапинам.

– И вы никогда меня не оставите.

Я осталась в пещере и наблюдала за Дверью. Она больше не разговаривала со мной и не пыталась меня обмануть. И, кажется, она стала бледнее. Дерево двери, которую она имитировала, выгорело на солнце, а в правом верхнем углу появилась зарубка. Мои творцы настороженно рыскали вокруг меня. Я заставляла себя оставаться начеку, меня трясло – и я не вставала, пока не услышала приближающиеся шаги Алистера.

Он вошел в пещеру, бросил взгляд на Дверь, опустил очки со лба на нос, оглядел меня и кивнул.