Диана вынула восковую пробку и поднесла горлышко к крючковатому носу мистерика, украшенному, ко всему прочему, похожей на пуговицу бородавкой. Мужик ахнул, раскрыл глаза и вскочил, разом скинув с себя кокон из одеял. Норма порывисто закрыла лицо ладонями. Голые мужчины не смущали ее, только если не подавали признаков жизни.

– Что вы себе позволяете?! – на удивление сварливым тоном вопросил мистерик. – Что вы наделали?! Вы уничтожили мой многолетний труд, попросту пустили все под откос! Годы и годы кропотливых вычислений, я вам говорю!

Октав удовлетворенно хмыкнул.

– Что и требовалось доказать: ваш так называемый катаклизм греха – его работа. Он сам это признал. И признает снова перед лицом суда Внутренней Церкви. Лес! – велел он напоследок, будто служебной собаке.

Но того и упрашивать не пришлось, у Лестера явно были к голому мистерику свои счеты. Брат подошел к нему, демонстративно похрустывая костяшками:

– Ну что, летун, долетался? Сейчас из тебя всех духов обратно вытрясу…

Мистерик трусливо пригнулся и закрыл голову руками:

– Не бейте! Я честный налогоплательщик!

Теперь в глаза особенно бросалось, какой же он нескладный и худой. Как только умудрялся бегать и уворачиваться от Яшмы?

– Лес, Октав, не надо! Я допрошу его! – не выдержала Норма.

– Не хочу в застенки! – подвывал тем временем мистерик, покачиваясь из стороны в сторону. – Господа, дыба – это не мое, я ученый!

– Ты? – прищурился Октав. – Не вижу в этом смысла. Я только возьму…

– Нет, – оборвала его Норма. Откуда только смелость взялась? Возможно, она подхватила ее у Настасьи Фетисовны, как какую летучую простуду. – После тебя в этом человеке не останется ничего, а он нам еще понадобится.

Воздух между ней и Октавом заискрил, будто в небе столкнулись две тучи и вот-вот сверкнет молния. Илай, как, впрочем, и всегда, вовремя вмешался:

– Октав, ну куда тебе торопиться? Успеешь еще со своей девра… дефра… Короче, стоит выслушать этого мужика, прежде чем доставать твой монокль. Согласен?

Втайне Норме хотелось все же поспорить с Октавом открыто, пока не угас запал этой непривычной и наверняка мимолетной самоуверенности, но тот быстро, хоть и с видимой неохотой, отступил.

– Делай, что умеешь. Я удивлюсь, если выйдет толк.

«Засранец», – мысленно обозвалась она, но вслух сказала только:

– Оденьте его, и я начну.

Через несколько минут, облаченный в найденную здесь же, в длинном доме, крестьянскую одежку, мистерик смотрел на нее исподлобья. Отблески огня играли на его плешивой голове и по-птичьи острых чертах:

– Так меня будут бить или нет?

– Точно не сейчас.

Норма отбросила через плечо косу, чтоб не мешала, достала из внутреннего кармана блокнот и присела напротив. Остальные геммы, аколиты и Настасья Фетисовна окружили их полукольцом, выжидательно молча. Сказать, что это нервировало, – значит ничего не сказать. Будто она снова держит экзамен в учебке!

– Расскажите нам с самого начала, – попросила Норма, кашлянув. – Кто вы, откуда здесь взялись и когда, зачем прибыли и что… что вы делали в поле в таком виде.

– О-о-о! – оживился мужчина. – Это удивительнейшая история! И весьма познавательная, так что записывайте, записывайте, сударыня. Набирайтесь ума.

И он начал свой рассказ. Звали мужчину Иммануил, родом он был аж с полуострова Коса Бесприданницы, что на другом конце Паустаклавы. Рожденный мистериком, он вел уединенную жизнь смотрителя маяка и каждый день посвящал изучению звездного неба.

– Аструмы, да будет вам известно, благороднейший из видов мистериков. Мы посвящаем себя формулам и расчетам, наблюдениям и исследованиям! Люди в большинстве своем не способны этого понять в силу своей ограниченности и узколобости. – Тон мистерика очень быстро растерял затравленные нотки и зазвучал чванливо. – Точность, точность в каждой цифре – вот основа нашего знания. Впрочем, и среди аструмов есть недостаточно компетентные, те, кто могут перепутать альфу Церано и дельту Куция! – он гаденько захихикал, видимо вспомнив давний курьез.

С его слов, если аструм достаточно умен и дотошен в своих исчислениях, то может по положению звезд вычислить любые события, особенно те, что оказывают влияние на его судьбу. Собственно, большинство так и не успевает поймать момент своей истинной силы, потому как не доживает до него.

– Ибо светила ходят своими путями, не дожидаясь, пока мы разгадаем их знаки! – тоном лектора вещал Иммануил. – Лишь избранные получают возможность застать этот момент и не упустить его.

Так получилось и с ним. Несколько лет назад Иммануил начал выводить из своей натальной карты – так аструмы называли свод звездных координат в день и час рождения – точную дату своего триумфа.

– И я его вычислил! Ночи и дни над книгами и у телескопа! Ночи и дни! Мои пальцы пропитались чернилами, а огонь в маяке то и дело гас без присмотра…

– Вообще-то, это должностное преступление, – буркнул Илай, но под испепеляющим взглядом Нормы прикусил язык. Нашел, когда вмешиваться.

– Нет ничего важнее науки! – патетично возвестил аструм, подняв руки к закопченному потолку.

Самое любопытное, что он был искренен. Норма бы даже сказала, фанатично уверен в каждом своем слове, будто истово верующий, который твердит, что своими глазами видел серафима. Видел, да вот только во сне.

– Я вычислил дату и время – двадцать восьмое морозня тысяча семьсот сорок четвертого года, двадцать минут до полуночи. Затем наиточнейшие координаты. Я прибыл сюда вчера днем со стороны Касторы… К слову, молодые люди, не советую, городишко так себе, да и обслуга на постоялых дворах назойлива чрезмерно. – мужчина брезгливо передернул плечами, а Октав отчего-то глухо хмыкнул. – Разбил лагерь в лесу, а в предназначенный звездами час отринул все лишнее…

– Лишнее – это одежду? – сморщившись, уточнила Диана.

– Лишнее – это все! Что может иметь значение в час величия? Только помешать.

– А вот с этого момента поподробнее, – настояла Норма. – Про час величия.

Иммануил пустился в объяснение подробностей с особым удовольствием.

Оказалось, звезды сегодня встали над Мухонкой и ущельем таким образом, что он, маячник Иммануил с Косы Бесприданницы, аструм сорока пяти лет от роду, должен был получить невероятную, необъятную, ни с чем не сравнимую силу. И ловкость. И удачу.

– Уникальная ситуация, понимаете? – заламывал тощие руки аструм. – Неповторимая! А вы все испортили.

– В тебя духи вселялись гурьбой, – возразила Диана, нахмурившись. – Что в этом хорошего? И ведешь ты себя как одержимый. Октав, давай уже вязать его.

– Призраки не вселяются в людей! – вякнул кто-то из аколитов. – Только химы, а химы – это бесы!

– Значит, бесноватый!

Но Иммануил их будто не услышал:

– Видимо, в мои расчеты все же прокралась какая-то неизвестная переменная, какой-то просчет. Я должен