Идея, как объясняет Тони Фриерос в своей биографии Месси, состояла в индивидуальном плане тренировок, соответствующим собственной мышечной структуре. Итоговый отчет, написанный в июне 2002 года после анализа 44 тренировок, был, в случае Месси, неоднозначен: «Игрок, который принимал участие в наименьшем числе тренировок. Он пропустил 12 занятий из-за проблем, связанных с рождественскими каникулами, и по болезни. Когда он был в состоянии тренироваться, он постоянно держался в тени своих товарищей по команде, действовал правильно, но не проявлял инициативы».

За очевидной хрупкостью аргентинца пряталась личность, готовившаяся бороться за свое место в футбольных джунглях. «Я не считаю его слабым. Ну ладно, возможно, он относится к тому типу людей, в отношении которых люди испытывают чувство, что они должны защищать их, потому что они их друзья, я понимаю это, – признает Сеск. – Лео может быть интровертом, может быть робким, возможно, он мало говорит, но при этом Лео – настоящий мужик». Фабрегас говорит о том, что никогда не чувствовал потребности влезать в драку в защиту Лео, потому что тот, когда это было необходимо, мог продемонстрировать стальную решимость и внутреннюю силу. Казалось бы, противник пытается вышибить дух из Лео, и вдруг он захватывающим финтом выскальзывает из-под его атаки, оставляя нападавшего ни с чем! И, что намного хуже, жертвой. Да, по мнению Сеска, Лео мог за себя постоять.

В одной игре юниорской команды Месси провел в отношении защитника легкий хлесткий удар мячом поверх противника, и когда игрок поймал мяч, то прошипел сквозь зубы: «ты, маленький ублюдок», что шло вразрез со всеми правилами. «Я – ублюдок? Я – ублюдок?» – закричал Лео, и ему пришлось заставить себя успокоиться. Тот особый ген, который в три года заставлял его выбрасывать карты, когда он проигрывал у себя дома, никуда не делся.

Время шло, Лео понял, где его место в группе и в клубе, и постепенно продолжал завоевывать доверие товарищей по команде. А они как футболисты знали, что не могут бить слабого, потому что нельзя позволить потерять игрока, который помогал им выигрывать. «Поначалу Сеск хотел убить его, когда понял, что не может остановить, – задумчиво рассуждает Васкес. – Он начал становиться тем Лео Месси, которого мы знаем сегодня, того, кто забивает по пятьдесят голов за сезон, и о котором лучше позаботиться. Он завоевал уважение всех нас».

«Только много позже мы узнали об одиночестве, которое он пережил, – признается Сеск. – Мы знали, что он был мальчиком, который жил со своим отцом и сильно скучал по остальной семье. Мы знали об этом, потому что нам рассказали тренеры, а не он сам. В тот момент наступил этап, когда приходилось решать – либо футбол судьба, либо нет, так что все мы были слишком озабочены попытками добиться успеха. У нас не было ни времени, ни стремления разобраться в том, что Лео делает и через что проходит».

«Я знаю, что он часами ожидал сообщений в Интернете, и не особенно обращал внимание на учебу…» Но он ходил в школу? «Да, да, ходил. Я не знаю, может, он просто рисовал, но он ходил…» Сеск шутит об этом, но для Лео и многих его товарищей по команде школа довольно скоро стала ощущаться как невыносимое занудство.

«Он был с нами в школе Ла-Масия, – говорит Виктор Васкес. – Половину времени он не поднимал головы, потому что ему не нравилось учиться. Да что там говорить, это никому из нас не нравилось!» Девятичасовой автобус, который отвозил их в школу Lleo XIII на Avenida Tibidabo, приходил вовремя, и часто ни Виктора, ни Лео внутри не было. Они находили школьные занятия скучными. «Мы добирались туда, включали музыку, разговаривали или играли в мобильные телефоны, иногда шутили с девочками – там были девчонки из теннисного и баскетбольного клубов. Мы кидались шариками из бумаги, шутили и, если Лео был там, пытались втянуть его в наши забавы, однако Месси всегда был очень застенчивым и постоянно жался по углам. Иногда мы играли в «крестики-нолики» или другую игру, в то время, когда учителя пытались чему-то научить нас. Заметив это, нам говорили: «Эй! Вы двое! Сядьте отдельно от остальных и делайте, что хотите, но перестаньте баламутить класс!» – Виктор смеется. – Так что мы включали музыку, открывали книгу, чтобы было похоже, что мы учимся – на случай, если войдет один из школьных директоров, – и все. Но мы не были хулиганами. Мы не хотели учиться, но не нарушали порядок в классе!»

Ориоль Паленсия описывал Хорди Жилю в его биографии Сеска, как тот и другие мальчишки проводили время в школе Lleo XIII: «Когда учитель разворачивался лицом к доске, мы брали куски туалетной бумаги и начинали размахивать ими и кричать «кыш, кыш». В других случаях мы отправляли машинку с дистанционным управлением ездить по классной комнате. И Сеск был не единственным, кто забавлялся подобным образом, по правде говоря, он был более благовоспитанным, хотя, конечно, не был стыдливой мимозой. Пике занимался более жестокими шутками. Он дразнил старших ребят, которые его били, а он в ответ смеялся. Сеск предпочитал действовать втихую, дурачить, а Пике был намного более дерзким».

«Месси – одна из причин, почему я возвратился в «Барселону», – говорит Сеск после восьми лет, проведенных в Лондоне в «Арсенале». Он имеет в виду, что хотел бы вновь пережить те счастливые времена, тот смех, те шутки – «лучшие годы моей жизни», как он иногда описывает их. Со своей стороны, Лео просто вспоминает тот период как необходимую преамбулу, которая должна была неизбежно привести его к цели.

Первая команда «Барселоны» продолжала свой бесплодный бег. Менеджер Луис Ван Гал избавился от трех главных фигур клуба – Ривалдо, Абелардо и Серхи, – но оказался неспособен подписать контракты с игроками, которых он действительно хотел заполучить. Команда не реагировала на тренера. Он был уволен в январе, когда «Барселона» оказалась на тринадцатом месте. Пригласили Радомира Антика, чтобы он попытался поправить ситуацию, но все закончилось тем, что клуб стал шестым в Лиге – худший результат за пятнадцать лет. При этом они даже не прошли в четвертьфинал Лиги чемпионов. Ошибочное решение вернуть голландца, не понравившееся поклонникам, ускорило уход Хоана Гаспара в отставку в начале 2003 года. Клуб остался в руках совета директоров, который организовал летом выборы, результаты которых принесли клубу глоток свежего воздуха и, что важнее, молодость. Начиналась эра Хоана Лапорты и Сандро Розелла и Роналдиньо.

Тем временем над «Камп Ноу» витал расстроенный и яростный свист, трибуны были полны развевающихся протестующих белых платков. На грязных и заросших травой полях команда «Юниоров А» Алекса Гарсии творила нечто невероятное, настоящее волшебство, нечто, что должно было закончиться намного раньше, чем кто-либо ожидал.

Это был типичный стартовый матч команд из одиннадцати игроков, игравшийся по стандартной схеме 3–4 – 3: Планчерия, Валиенте, Пике, Паленсия; Сеск, Хирибет, Хулио де Диас, Месси; Хуанхо Клаузи, Франк Сонго’о и Виктор Васкес.

«Согласно их удостоверениям личности и судя по шуткам, которые они откалывали, это была компания пятнадцати– или шестнадцатилетних ребят, но, приходя на тренировки и играя в матчах, они, возможно, были на десяток лет старше, – объясняет Алекс Гарсия. – Они были мальчишками с менталитетом профессионалов, и во время тренировок приходилось их постоянно осаживать – настолько они рвались в бой. Такое соперничество в коротких матчах, четыре против четырех, пять против пяти! Невероятно, но мне приходилось останавливать их. И позже, в играх, они никогда не соглашались на победу со счетом 3:0, если могли победить со счетом 4:0 или 10:0. Если назначался пенальти, то за мячом бросались четыре игрока и начиналась ссора». Алекс Гарсия судил игру, находясь сбоку от поля.