Почему и как Петр Малахов стал Машиным крестным большая семейная тайна, её унес с собой мой родитель. Ни матушка, ни мой крестный, об этом ничего не знают. Крестный тогда где-то плавал, а матушку уже на самих крестинах просто поставили перед фактом.

На эту могучую кучку у меня большие планы, к ним я еще подключу младшего Колмакова, Петра. Он тоже учился в Кронштадте и тоже с 1800-ого года. Сейчас он в Александровском редуте и должен искать сухопутные дороги на Кенай и сюда к заливу Нортона.

Эти бессташные исследователи должны будут исследовать все екрестности залива Нортона, пройти по Юкону до Клондайка, найти пока еще мифическую долину реки Танана и проложить трассы с Кеная до неё и дальше до Клондайка и желательно до будущего Михайлова.

И конечно они должны будут должны найти золото. В этот раз я перед отходом откровенно рассказал Фердинанду Петровичу о найденном золоте и моих надеждах, что в бассейне Юкона будут найденны и другие золотые провинции.

Барон Врангель выслушав меня несколько минут молча смотрел в окно кабинета на океанскую даль, за которой где-то там далеко-далеко была наша любимая Россия.

— Алексей Андреевич, с какой целью вы мне это рассказали? Срок моего контракта скоро истекает, да собственно это не имеет некакого значения, вы фактически можете хоть сейчас назначить на моё место любого человека, — Врангелю не было еще и сорока и я считал, что в своих начинаниях вполне могу опираться на его.

Совершенно не могу это объяснить, но я всегда почти сразу же после попадания стал чувствовать тех, кому могу доверять и пока еще ни разу не ошибся. Это наверное и есть главный рояль в кустах, без которого все мое попадание скорее всего оказалось бы пшиком.

— Хорошо, Фердинанд Петрович, — ухмыльнулся я, — как говорится, каков вопрос — таков ответ. Мне бы не хотелось, чтобы вы уезжали. И если вы будите не против, я без колебаний продлю ваш контракт.

— Спасибо, князь, за откровенность. Сочту за честь продолжить дальше служить под вашим началом.

После этого разговора я принял окончательное решение, что барон Врангель остается Главным Правителем Российской Американской компании. Я совершенно не хотел заниматься пушниной, хотя это пока еще и очень выгодное дело, поэтому в деятельности Компании пока ничего не изменится, а моя деятельность будет идти параллельно.

Возникшую юридическую коллизию, а новом уставе Компании, подписанном недавно Государем, нечетко прописано кто конкретно руководит всей оперативной деятельностью. Но там четко написано, что это моя компетенция. Поэтому должность Главного правителя Русской Америки остается, но только именно в Америке, на нашем Дальнем Востоке пока на таких же правах будет Начальник Дальнего Востока.

Им будет Флегонт Мокиевич. Его владениями будут Камчатка, Чукотка, Охотский округ и русские Курилы. За Южные Курилы он тоже будет присматривать.

Я же стану Председателем Совета Директоров Компании, его я создам когда вернусь в Питер. Резиденцией Совета будет Иркутск, а затем Николаев на Амуре.

Все кандидатуры на участие в моих «золотых» проектах получили одобрение барона и я собирался всех этих людей сразу же подключить к этому делу.

Рассчитывать на швейцарскую точность прибытия парусных судов это полнейшее безумие, но «Чичагова» мы встретили еще на подходе к Михайловскому редуту и с Малаховым, Глазуновым и Кашеваровым я с Павлом Александровичем успел поговорить еще до того как встали на якорь в бухте Тебенькова.

Я был очень рад, что эта троица не разочаровала меня и получила «допуск» к моему «золотому» проекту. Правда на Кашеварова сразу же положил глаз Павел Александрович, пришлось «скрепя сердцем» пойти ему навстречу и он сразу же начал подготовку нового штурмана для своего корабля.

У меня оказалось пара свободных часов, мы с Соней спокойно пообщались с Петром Васильевичем и я наконец-то узнал как он попал в Машины крестные.

Оказывается за несколько дней до Машиного рождения отец и сын Малаховы приехали в Питер. Цель поездки юноше была неизвестна, он был еще мал для того. Его отец последнее время был при материальных ценностях Компании и скорее всего сопровождал ценный груз, добытую пушнину.

Старший Малахов был уже болен и пожелал умереть в родном Великом Устюге, поэтому и попросился уехать с ценным грузом. Но это было всего лишь предположение Петра Васильевича, точно этого он не знал.

Приехав в столицу, старший Малахов к большому удивлению сына поспешил нанести визит светлейшему князю Андрею Алексеевичу Новосильскому и тот сразу же решил, что младший Малахов будет крестным его новорожденной дочери. Что связывало наших отцов он не знал, скромные попытки узнать его родитель пресек на корню.

Вскоре Петр вернулся на Аляску с одним из компанейских судов, а его отец уехал доживать на свою малую родину, где через несколько месяцев тихо скончался.

Через несколько лет Петр Васильевич опять приехал в Питер и учился в Кронштадте. Но со своими сватами общался редко, князь ему сказал, что он человек опасный и от него лучше держаться подальше.

Вернувшись опять на Аляску он больше в России ни разу не был и как-то получилось, что не пересекался с Сергеем Федоровичем, о совместном существовании они конечно знали, но лично встретится как-то не сложилось.

Получается, что уже в 1818-ом году, когда младший Малахов приехал учиться, мой батюшка уже успел так вляпаться в какие-то скорее всего заговорческие дела, что серьёзно чего-то опасался. Очередная и не очень приятная загадка. По крайней мере у меня от этого испортилось настроение.

А вот Петр Васильевич Малахов нам с Соней очень понравился, как и Глазунов с Кашеваровым. Первый его вопрос кстати был про свою крестницу.

Михайловский редут тоже имел кучу недостатков как место нашей основной дислокации в этом районе, бухта Головнина, например, более подходит для порта, но надо учитывать еще один важней фактор: близость в Юкону.

Эта могучая река Аляски по любому скоро станет на несколько десятков лет главной транспортной артерией этого сурового края. Я по любому буду стремиться строить везде, здесь на Аляске, в Сибири и на Дальнем Востоке и своим опорным пунктом лучше делать Михайловский редут, это место самое предпочтительное с учетом всех за и против.

Когда Павел Александрович осенью уходил в Николаев, он оставил достаточные дополнительные запасы продовольствия зимовщикам редута и не сомневался, что они успешно перезимовали.

Меня лично больше всего тревожило соседство редута с двумя поселениями деревнями эскимосов, их тут на Аляске называют жило, одно из них было