3

— Что скажешь?

— Дурно пахнет, Гаррэт, дурно. Если бы не ты… я бы и дальше гнил в той тюрьме, но, — Бассо протер потное лицо, — Знаешь, а ведь похожим образом и меня пытались… подставить.

— Подставить! Хочешь сказать, меня пытаются обмануть? Меня?

— Гаррэт, и я не хотел верить! Когда на кону такие деньги, любой кинется в колодец. Но…

— Но?

— Но я так и сделал. Я поджег тот дом. Выбегали люди, кричали… И этот запах… И это скворчание. Меня схватили! За руку и поволокли… Гаррэт, нет, плохое дело, плохое…

Я молчал, а Бассо уже понимал, что не сумеет меня убедить, потому и глядел в три глаза. И вот я продолжил.

— Девушке меня не обмануть.

— Девушке? — его лицо сделалось задумчивым и даже через морщины я видел, как он напряжен, — Девушкам уж тем более нельзя доверять! Слушай, дам тебе совет…

— Бассо, ты хороший человек, но займись-ка лучше своими делами. Это все!

Он открыл рот, чтобы сделать еще одну попытку, но было уже поздно. Я повернулся спиной. За перилами бурлила вода, запрыгивала на каменные укрепления. Все было решено. Бассо же так и вкопался в землю, и почему-то мне показалось, что он очень усердно пытался что-то вспомнить.

Прошла неделя и я собрал походную сумку. Зеленоглазая перестала обращать на меня хоть какое-то внимание, поэтому, когда я завалился за очередной порцией стрел и материалов, она молча выложила все на прилавок и скрылась за ширмой.

«Теперь, когда у меня есть деньги, я могу позволить все, что захочется».

И вот, в какой-то из дней, я сидел перед окном своего дома, облокотившись на подоконник, и ждал. Ждал, пока солнце окончательно скроется за узким горизонтом. Дни становились короче, что означало рассвет воровской деятельности. Середина дня еще не успела пройти, а крыши домов уже были обагрены закатными лучами! Еще мгновение, и вот — чья-то рука уже стащила у тебя мешочек с кровными. А ты даже не заметил. Только тень промелькнула. И в такое время, задание Виктории казалось чуть более легким. Я бы даже сказал, предательски легким.

Подойдя ближе к стенам особняка, я обхватил массивный ствол дуба, что рос неподалеку, своими цепкими руками и начал карабкаться верх. Ногти скреблись, и в них, как маленькие иголки, впивались частицы коры. Наверху я всматривался через черные листья в кусочек света около главных ворот. Надо мной, словно судья, светила полная луна. А я все всматривался, чтобы ничего не упустить.

Люди в тяжелых доспехах контролировали территорию. Забрала из шлемов были приподняты. По амуниции я сразу смекнул, что Виктория была права: ребята то, что надо, не многие умеют пользоваться алибардами. Обычно солдаты и мечами-то еле машут. А эти, не-ет, были из другого теста.

Здоровенная ветка прогнулась подо мной, когда я пытался приблизиться к стене, но я не стал долго испытывать ее. Спрыгнул. Ветки поменьше ударили меня по лицу, и вот я уже притаился у стены, проклинал осенние сухие листья и молился о том, чтобы никто не услышал моего приземления.

Позднее я заметил металлическую решетку в стене особняка. Около моего сапога текла коса ручейка, который прятался за изгибом туннеля. «Иного выбора нет», — подумал я, и вода поглотила меня на треть. Я делал тяжелые шаги, все больше наполняя холодным металлом сапоги. Я слышал свое дыхание в безмерном одиночестве клоаки, по которой меня нес поток. Журчание отражалось от стен, и, казалось, что уши могли слышать только это.

«Нет, нет, нет! Опять все то же самое! Только не канализация! Не в этот раз…».

Еще недавно меня вынесло из рассадника зловония, чье имя было Ветреная гильдия, и вот опять! Опять тупые кирпичные стены. Опять хлюпало течение, и на поверхности выступали гадостные пузыри.

Все вокруг меня благоухало и цвело, когда я выбрался на сушу.

«Что-то тут не так», — мелькнула у меня мысль, но тогда я еще не понимал что.

Растительность играла полутонами. И я даже почувствовал минутное удовлетворение после треклятых-то катакомб. «Уж что, а лезть к этому Константину всяко лучше, чем скитаться как черви под землей у ребят из Гильдии».

Следующий поворот открыл мне один примечательный факт — вся эта растительность помогала мне быстро спрятаться, раствориться в ней, превратиться в растение. Но было одно «но»: враги знали это не хуже меня, потому я не терял бдительности.

Смутная линия дорожки служила мне ориентиром, чтобы не потеряться в этом буйстве оттенков зеленого. Внезапно тропинка оборвалась, и меня встретил мост. Под ним стояла вода, да, она остановилась. Пока я следил за своей поступью, периферийным зрением я заметил движение. Вскинув голову, я подумал, что все это стебли, мутят мне рассудок. Но нет, мне не привиделось.

В нескольких футах от меня на лавочке развалился человек, прижимая к груди, как цветочный горшочек, свой шлем. Я поспешил уйти за кусты. Проверить, так сказать, на практике свое внезапное преимущество.

Мост стеной отделил меня от прохода, потому я ждал. Чувствовал подвох. В нос дунул аромат переспелой листвы. «Забытое чувство в мире машин и людского зловония». Я все еще ждал, когда человек покинет свое место.

Раздалось кряхтение. Часовой крутил шлем в руках, протирал его большим пальцем. Мне на плечо села бабочка и я замер. «Разве встречаются бабочки в Октябре?», — возникла мысль. И как только возникла, бабочка испарилась в ночной темноте.

Гремя кольчужными кольцами, стражник подхватил свою алебарду и скрылся за сводом. Надо мной молчали звезды, и я тоже молчал. Влага потихоньку покидала сапоги. Я снял оба, чтобы избавиться от влаги. «Ничего, если заболею, смогу позволить себе лекарства». Время словно остановилось, или точнее текло, как струйки воды из моего башмака.

«Так, хватит размышлений!».

Я подумал, что проникнуть в особняк можно было, минуя стражников. Как-то по-особому. Потому перейдя мост, я пошел по дорожке, которая в конце выводила к дереву. Не знаю, можно ли было то назвать деревом, скорее… деревянной лестницей в нем? Прямо в стволе утопала выструганная узенькая, как кишка, лестница. «Что-то новенькое…». Она начиналась ниоткуда и заканчивалась нигде. Словно шла из самих корней наружу, к кроне. Ее завихрения заставили меня вглядываться наверх, все выше и выше, чтобы разглядеть следующую порцию ступеней.

«Такое безумство допустимо, если за него хорошо платят», — шептал всю эту чушь я, как молитву Молотов. Хотя Виктория и говорила, что Меч находился где-то наверху, но не наверху же громадного дерева! «Точно на третьем этаже здания будет лежать этот предмет. Так