возможность разбивать душу на части, значит, есть в этом и высший смысл».

Чародеи и маги заерзали на скамьях, кажется, волнение начинало возрастать. Послышались первые возгласы, но Глава поднял руку — значит, все замолкают.

— Уважаемый Властелин земли воздержалась от обсуждений до определенного времени. Так что, следом высказался Архимаг Канеб. А предложил он по-иному взглянуть на объект спора. По его мнению, душа дуалистична, что влечет разное отношение к ее частям. Как мы знаем, душа бывшего «Мага Земли» была разделена на две части: Душу и Сердце. И, по мнению Властелина Воздуха, обе части должны быть законсервированы. «До лучших времен», я верно выразился?

По залу пошел смешок, но Архимаг Канеб не обращал внимания. Холодно и твердо он произнес: «Все верно, Глава, мы не вправе судить».

Тогда Глава во второй раз поднял руку, и смех в зале оборвался, так внезапно, что все сами потом удивлялись.

— Наконец, когда мнения большинства были учтены, Властелин Земли Татьяна Йокобик может высказать свое мнение.

— После долгих часов споров я не могла в полной мере согласиться ни с одним мнением, ни с другим. Посему, я предлагаю прийти к компромиссу: уничтожить «Сердце», как материальную сущность, проявление неугодной Богам магии, а «Душу» заточить в земле, как напоминание о «Справедливом наказании за попытки некромантии»! Архимаги, чародеи, маги и их адепты, согласны ли вы на компромисс? Глава, я закончила.

В зале начался галдеж. Одни возмущались, «как можно простить такое преступление», другие же негодовали от «потери интереса к исследованию мира». Желтые и зеленые мантии стали переливаться; синие и красные слились в единый комок — «Что Вы себе позволяете!».

— Тишина!

Сферы, кубы и пирамиды с грохотом посыпались на доски. Маги оглядывались на своих адептов: кто-то ловил удобрительные взгляды, кто-то видел в глазах неприязнь. В любом случае, адепты были ниже рангом и не могли сильно влиять на исход решения. Чародей, который совсем недавно наблюдал закат вместе с Властелином воздуха, выставил сферу — это был тот случай, когда вначале соперники пришли к солидарности.

Судя по всему, не все были так уверены в своей правоте, кто-то сначала хватался за куб, но потом под осуждающим взглядом соседа брал сферу. Но маги и адепты воды все равно остались недовольны. «Все должно быть чисто и прозрачно, ибо, если хлебнешь болото, оно очернит тебя. Воду сначала надо проверить, очистить от изъянов и уже тогда использовать», — единогласно решили они.

— Тогда мы назначим ответственных и подберем подходящее место для захоронения — огласил Глава, подсчитав голоса, — Братья и сестры, Совет окончен!

Властелин Воды стрелой вылетел из зала, таща за собой, как на нитке, магов и адептов.

Властелин Огня прошествовал к своим магам и о чем-то энергично с ними беседовал. Его явно возбуждала возможность каким-нибудь изощренным способом расправиться с «Сердцем». Например, взорвать?

Властелин Земли осталась на месте. Ее лицо источало какую-то печаль в пересмешке с тоской. Она о чем-то вспомнила.

А Архимаг Канеб вместе с чародеем вернулись на свое любимое место. Зажглись электрические фонари. Вдалеке, словно рукотворное новое солнце, светилась площадь Стоунмаркета. Чародей хотел было что-то сказать, но, кажется, понял, что слова больше были не нужны. Властелин Воздуха почувствовал озноб и закрыл окно.

…

Совет решил воспользоваться помощью нашей, и мы согласились. Мы знаем цену магии и уважаем всех, кто использует ее по назначению. Братство руки это тоже понимало и, потому, относилось к нам, как к равным, ведь отчасти и мы тоже управляем стихией…

Архимаги предложили создать копии камней, чтобы затруднить их поиск — это было вполне разумно, так что, когда Сердце было уничтожено, маги Земли помогли создать экземпляры, неотличимые, как крупицы песка. И были они спрятаны. И выбрали мы Бонхард, священное и мистическое место, которое даже Орден Молота признает таковым. А мы обязались хранить и оберегать это место — ведь не зря нас зовут Хранителями!

Эх, именно оттуда и пошел город. Наш любимый Халлесфорд…

Артемус.

…

7

Последний снег наполнял землю, изголодавшуюся после зимы, влагой. Стояла ясная и безветренная погода. Такая безветренная, что даже шебаршение червей под листьями слышалось не хуже, чем цоканье копыт лошадей. По льду как раз шагал молодой олененок. Еще безрогий, точнее уже без рогов. Он печально ступал по листьям, и слушал, как они хрустят. Солнце пригревало — начиналась весна. Но начиналась не для всех.

Издалека послышался незнакомый звук. Олененок отряхнул со шкуры снег. Звук приближался. Вот снег попадал наземь, и тут же тоненькие струйки потекли по жухлой листве. В конце концов, этот непонятный звук приобрел краски, стал знакомым, как пища, как вода. Всхлипывала женщина. Она шла, опустив голову. Изредка цеплялась за березы и падала ниц. Ее черное одеяние явно контрастировало с бело-кремовым окружением Февраля. Где-то солнце поливает светом, а где-то метель закручивает вихри. Это два мира.

Зверь окончательно размял лежалые мышцы, скинул все ветки, иголки и от этого выглядел еще более устрашающе. Несмотря на размер, он передвигался бесшумно. Девушка с карими волосами всхлипывала. Скорее от отчаяния, чем от горя. Она уже все выплакала, от ее остались лишь слезы, которые заполнили всю ее пустоту. Олененок навострил уши и почувствовал угрозу.

Зверь обратился, и шуба опала, как осенняя листва. Он выглядывал из-за дуба и наблюдал. Когда девушка приблизилась, она как будто не замечала его. Он был живым настолько, насколько можно назвать кору мертвой. Он жил, но был уже давно мертв.

— Вы потеряли дорогу?

Девушка вздрогнула, но не от внезапной встречи, а от того, что ее застали в таком состоянии.

— Я потеряла душу.

— Знаете, со всеми бывает такое. Многие люди помимо души теряют еще и руки, и ноги. Это прискорбно, не находите? — Девушка всматривалась в эти звериные, но оттого величественные черты лица, шутка ей явно не понравилась, — Понимаю, извиняюсь. Так Вы потеряли дорогу? Я могу… вывести Вас. Если вы, конечно, согласитесь.

— У меня нет права соглашаться. Можете делать со мной, что захотите.

— Весьма интересно.

— Может, люди и теряют руки да ноги, но никто из них не теряет сердце и душу, все-таки.

— Я вас отлично понимаю, уважаемая… Я вас отлично понимаю. Некоторым не дано иметь и того и другого.

Девушка утерла ресницы, а олененок уже был далеко, он бежал что есть мочи.

Старик усмехнулся. Не улыбка, а порез. Мягкий и безболезненный.

— Вот так, вот так, я верну Вам то, что Вы потеряли, — говорил слова Старик, вытирая платком слезы с глаз Девушки, — Вы снова станете… человеком.

8

Мысли