— Слышала. Не вдохновляет, — проворчала она.

— Прости, дорогая, — сказала тетя. — Уверена, что ребенок родится в ближайшее время.

— Молю Бога, чтобы ты оказалась пра-ава, — ответила Изабелла, осекшись, когда боли возобновились.

Она с тоской посмотрела на кровать, и женщины помогли ей забраться обратно.

Молитвы Изабеллы не были услышаны, потому что схватки продолжались весь день. Но ближе к вечеру они стали продолжительнее и интенсивнее. Тонкая ночная сорочка Изабеллы вскоре пропиталась потом. Но как она ни старалась, ребенок упрямо отказывался выходить. Несмотря на то что все три женщины пытались ее подбодрить, Изабелла начала опасаться, что ребенок никогда не родится. Приступы боли повторялись так часто, что перерыв между ними составлял всего несколько секунд.

Когда часы пробили полночь, Иззи расплакалась.

— Почему ребенок не хочет родиться? — всхлипывала она, почти готовая сдаться. — Я так стараюсь, так стараюсь, но все напрасно! Я ужасно устала! — простонала она, а затем разрыдалась.

— Не плачь, дорогая, — уговаривала ее мать. — Ты должна беречь силы. — Она обернулась к повитухе. — Сделайте же что-нибудь! — потребовала она.

Миссис Драммонд провела ладонью по животу Изабеллы.

— Феи наложили на нее заклятие, — мрачно сказала она. — Мы должны разрушить чары.

— Фе-феи? — пробормотала леди Уэстон, но тетя Кейт одернула ее, призывая к молчанию.

Повитуха начала обходить комнату, нараспев бормоча себе под нос:

Жимолость и куст ракиты, можжевельника плоды,

Вы разрушьте злые чары, оградите от беды.

А вы, красная рябина и лазоревая нить,

Отгоните фей-злодеек, чтоб не смели нам вредить.

Тихонько напевая эти слова, повитуха порылась в своей сумке и вытащила обрывок голубой нитки, который затем повязала на палец Изабеллы.

Ты приди, святая Брида, посети сей скромный дом,

Мы все будем тебе рады, тебе славу пропоем,

Помоги рабе ты Божьей в ее праведных трудах,

Сохрани ее ребенка, все теперь в твоих руках.

Изабелла никогда не была суеверной и не верила в колдовство. На ее взгляд, кошка оставалась кошкой независимо от того, какой окраски была ее шерсть. И если мухоморы в лесу случайно образовывали круг, ну что ж, она больше бы взволновалась, если бы грибы произнесли ее имя. Когда другие девочки с хихиканьем искали предсказания, Иззи видела в чайных листочках, оставшихся на дне чашки, только то, что того, кто ее опорожнил, сильно мучила жажда.

По временам она могла быть импульсивной, даже взбалмошной, но ей нравилось думать, что по сути своей она девушка разумная и мыслит исключительно логически. И при всем при этом она готова была поклясться на целой стопке Библий, что миссис Драммонд была своего рода белой колдуньей, так как, что бы там она ни делала своим пением и голубыми нитками, это сработало. Иззи почувствовала, как ребенок начал двигаться книзу, создавая такое мучительное давление в промежности, что ей показалось, будто ее разорвет пополам. Белая молния сверкнула у нее перед глазами, и она пронзительно закричала, хотя горло у нее уже саднило от рыданий.

Миссис Драммонд села в изножье кровати и помогла Изабелле занять более удобное положение — раздвинула ей бедра и велела упереться ступнями в спинку кровати. Из соображений благопристойности она накрыла роженицу простыней от плеч до колен. Но подобные тонкости беспокоили Иззи меньше всего. В этот момент целый полк солдат мог бы маршем пройти через двери ее спальни, а ей было бы все равно. Древний инстинкт деторождения полностью овладел ею, словно непроницаемой пеленой ограждая от суеты окружающего мира.

Хотя Иззи еще чувствовала присутствие в комнате остальных женщин, она как бы перенеслась в некую обособленную, высшую сферу, заключающую в себе тесное единство двух существ — ее и ее ребенка. Недавнее отчаяние покинуло ее, сменившись спокойной сосредоточенностью и целеустремленностью. Она знала, что ей нужно делать. Когда очередной приступ боли скрутил ее, Изабелла прислушалась к своему телу и стала тужиться изо всех сил, испустив такой громкий вопль, что наверняка его было слышно в нескольких ближайших деревнях.

— Очень хорошо! — воскликнула миссис Драммонд. — Вот так и продолжайте, голубушка.

Набрав в грудь побольше воздуха, Изабелла снова натужилась, так что лицо ее дрожало от напряжения, а в висках гулко стучала кровь.

— Дыши, дорогая, — напомнила ей мать, отирая влажной тканью ее раскрасневшееся лицо.

— Еще раз, — скомандовала повитуха.

Тяжело дыша, Изабелла выполнила ее указание. Слезы ручьем лились из ее глаз, смешиваясь с потом, струившимся по лицу. Как, во имя всего святого, мама ее смогла пройти через это так много раз? Должно быть, она произнесла этот вопрос вслух, потому что мать ее рассмеялась и похлопала ее по руке.

— Первые роды самые трудные, — сказала она. — Хотя рожать близнецов было ничуть не легче. Оглядываясь назад, ясно видно, что это было знамение. Однако, — она пожала плечами, — поверь мне, как только ты возьмешь свое дитя на руки, обо всем остальном ты тут же забудешь.

— Да! — Миссис Драммонд энергично закивала. — Это всегда так. Вы это скоро поймете, когда обнимете своего ребенка. Это случится очень» очень скоро. Еще раз постарайтесь, голубушка. Немного посильнее.

— Не уверена, что смогу. — Иззи так устала, так измучилась, что ей казалось, у нее не осталось больше сил даже на одну потугу. Она даже задумалась, не сможет ли повитуха снова засунуть ребенка ей в живот и оставить его там на несколько дней, Пока она отдохнет. Это показалось Иззи удачным решением, и она уже собиралась высказать его вслух, как вдруг услышала голос в своей голове — голос Джеймса.

«Ты можешь, любимая. Наш ребенок нуждается в тебе. Ты сможешь это сделать. Я тебе помогу. Мы будем тужиться вместе».

— Я смогу, — прошептала Иззи самой себе. Ее ребенку нужна была ее помощь. Эта мысль послужила сигналом к действию, и она, не обращая внимания на невыносимую боль и усталость, снова начала тужиться, молясь о том, чтобы не подвести крошечное существо внутри ее.

— Уже показалась головка! — возбужденно воскликнула миссис Драммонд.

Изабелла закрыла глаза и подумала о Джеймсе. Несмотря на все то, что произошло между ними, одна лишь мысль о нем подействовала на нее успокаивающе.

«Еще разок, любимая».

Иззи напрягла все свои силы и почувствовала, как ребенок медленно выходит из ее тела. Сначала головка, потом плечи, а потом и все тельце выскользнуло наружу в последнем стремительном рывке. Пронзительный крик разорвал тишину, воцарившуюся в комнате. Изабелла инстинктивно потянулась к ребенку, и повитуха положила крошечное тельце на грудь Изабеллы.

— Прекрасная маленькая девочка, — объявила она.

— Девочка, — прошептала Изабелла, с благоговением глядя на чудесного младенца, которого произвела на свет. Они все еще были связаны темной пуповиной, идущей от ребенка назад внутрь ее тела. Она осторожно погладила головку дочурки, такую маленькую и хрупкую, с восторженным изумлением ощущая пушистую мягкость очень светлых белокурых волосиков.