Голос ее возбужденно задрожал, и на щеках выступил румянец. Я поняла, что Оля начала вспоминать что-то важное, затаила дыхание и вся обратилась в слух.

– Кстати! – воскликнула она. – Он говорил о ноутбуке. Да-да, я точно помню! Он звонил своему приятелю, Саше Бронникову. Звонил, видно, на работу, потому что попросил позвать его к телефону и назвал по фамилии. Я несколько раз видела этого парня, он приходил к Володе. Потом я снова пошла наполнять лейку и поэтому начала разговора не слышала. А когда вошла, Володя осекся и понизил голос, как будто не хотел, чтобы я знала, о чем речь. Но краем уха я все же услыхала, что он договаривается о встрече. И раз или два в разговоре промелькнуло слово «ноутбук». Я видела, что мешаю Володе, поэтому поскорее опустошила лейку и вышла, тем более что предмет разговора меня совершенно не интересовал. И дальше он стал вести себя довольно странно. Я знала, что Володя в этот день хотел уйти пораньше – у его матери был день рождения. И здорово удивилась, видя, что он не особенно спешит. Первым ушел Колесников и сказал, что мы тоже можем быть свободны. Я собралась, надела плащ, а Володя все так же сидел за столом. Уж не знаю, чем он занимался. Я спросила, не собирается ли он уходить, он ответил, что еще немного побудет. Я, конечно, не стала его ни о чем расспрашивать и пошла домой.

– Значит, после твоего ухода в офисе остались только Балашихин и Володя?

– Да, но насчет Балашихина удивляться не приходится – он всегда последним уходит.

– А что тебе известно о приятеле Володи, которому он звонил?

– О Бронникове? Я знаю, что они с Володей были одноклассниками. Он учится на заочном, кажется, в политехе. Я его потому хорошо помню, что он как-то месяца полтора назад приходил в наше агентство. Володя нас познакомил и сказал, что Саша – дистрибьютор, распространяет косметику. Я даже у него кое-что купила. Как-то Володя упомянул о Бронникове, сказал, что он сменил работу. Но чем он занимается сейчас, я не знаю.

– Каков этот Бронников из себя?

– Обычный парень, но, по-моему, слишком застенчивый для такой работы. Одет был скромно, на внешность приятный, светлые волосы, голубые глаза. Роста среднего. Да, кстати, женат.

– Вот спасибо тебе, Оленька. Ты – прямо кладезь полезной информации.

Я видела, что девушка очень хочет меня о чем-то спросить, но не решается. Чтобы не искушать ее, я встала и произнесла:

– Ну что ж, Оля, еще раз огромное тебе спасибо. А теперь я должна идти, проводи меня, пожалуйста.

На ее полудетском личике застыло обиженное выражение. Как ни жаль мне было разочаровывать девочку, я решительно повернулась и пошла к двери. Когда я уже вышла из квартиры на лестничную площадку, Оля все же не вытерпела и задала вопрос, все это время вертевшийся у нее на языке:

– Скажите, а что с Володей?

– Честное слово, Оля, я и сама хотела бы это узнать, – искренне ответила я и вошла в открывшийся лифт.

Я села в машину и со всей возможной быстротой помчалась к Селивановым – мне необходим был адрес Володиного друга, которому он звонил в пятницу. Резко затормозив у дома, я вошла в подъезд, одним махом взлетела на пятый этаж и нажала на кнопку звонка. Секунды шли, я переминалась с ноги на ногу, не снимая пальца с кнопки, но за дверью царила мертвая тишина. Нетерпение стало сменяться тоскливым предчувствием беды. Слушая, как звонок одиноко трезвонит в безмолвной квартире, я поняла, что мои худшие опасения, по-видимому, оправдались. Учитывая то состояние, в котором находилась мать Володи, я тревожилась не без оснований.

Вспомнив, что Анна Петровна рассказывала о своих соседях, я решила попытать счастья у них, спустилась на четвертый этаж и позвонила в одну из квартир, ту, которая располагалась как раз под квартирой Селивановых. Едва я коснулась кнопки звонка, как тут же услышала торопливые шаги за дверью. Дребезжащий старушечий голос спросил из-за двери: «Кто там?» Я, вызвав гулкое эхо по подъезду, громко ответила:

– Простите, я пришла к Селивановым, а у них никого нет, вы не могли бы…

Договорить мне не пришлось, так как дверь распахнулась и седовласая сгорбленная старушка оживленно затараторила:

– Нету их никого, милая, Аннушку «Скорая» забрала, в реанимацию ее увезли…

Я, опешив, молча взирала на старуху, которая продолжала возбужденно говорить, видно, радуясь возможности поделиться хоть с кем-нибудь своими переживаниями.

– С полчаса, как забрали, милая, вот такие дела.

– А что с ней случилось? – спросила я.

– Я тебе сейчас все по порядку расскажу. Она ко мне позвонила, я ей открыла, смотрю – на ней лица нет, побелела вся. «Плохо мне, – говорит, – «Скорую» нужно вызывать». Я ее на кровать уложила и побежала «Скорую» вызывать. Она меня попросила пойти к ней и дверь запереть, а ключ у себя оставить.

– Что же с ней все-таки произошло? – спросила я.

– Ой, я и сама не поняла толком. С сердцем что-то.

От мысли, что это мое посещение так подействовало на Анну Петровну, мне стало очень не по себе. Потом в мои мысли закралось подозрение, не случилось ли еще чего-нибудь за время, прошедшее с момента моего ухода.

Я обратилась к соседке:

– Вы случайно не слышали, может, кто-нибудь приходил к Анне Петровне?

– А как же! Приходил мужчина какой-то. Он как раз тогда пришел, когда врачи к ней приехали. Сказал, что он Володин знакомый. Он и уехал вслед за «Скорой», сказал, что приглядит за ней в больнице, выяснит, что с ней.

– А что за мужчина, не знаете?

– Нет, милая. Я его в первый раз видела. Интересный такой, воспитанный.

– А в какую больницу ее отвезли?

– В третью Советскую, милая. Я им свой телефон дала, должны позвонить, сообщить, что с Аннушкой. И Володи нет, бедный мальчик, что с ним будет, когда он узнает!

Я поблагодарила свою разговорчивую собеседницу и начала спускаться вниз по лестнице.

* * *

Ну что ж, снова возникла необходимость воспользоваться моим набором отмычек. Я спустилась к машине, взяла их и опять поднялась на пятый этаж. Бесшумно отперев дверь, я вошла в пустую безжизненную квартиру.

Интересно, что за мужчина приходил сюда… Оставалось теряться в догадках. Чтобы не привлечь внимания соседки снизу, я скинула туфли и босиком направилась в комнату, чтобы найти адрес Бронникова.

Комната Володи была аккуратно прибрана, а пыль, покрывавшая предметы обстановки, свидетельствовала о том, что с момента его ухода к вещам никто не притрагивался. Я начала методично обыскивать все ящики и полки, но не нашла ни писем, ни открыток, ни записной книжки. Встав посреди комнаты, я внимательно огляделась, пытаясь сообразить, где бы мне еще покопаться.

Тут мой взгляд упал на висевший в углу над кроватью костюм. Платяной шкаф в Володиной комнате отсутствовал, и парень пристроил свой нехитрый гардероб на крючке, прибитом к стене. Костюм был довольно приличным, из чего я заключила, что это, должно быть, Володина одежда для офиса. Стащив пиджак с вешалки, я принялась обследовать его карманы и во внутреннем кармане сразу наткнулась на миниатюрную записную книжицу.