— Пф! Мне? Нестись? Скажет тоже! Я просто раздражена тягомотиной… и опасаюсь за твою жизнь. Ой, слышишь?.. Телефон!

Ксюша повернулась к Майе, но та показала свой смартфон:

— Это мой звонок к Галине, я включила громкую…

— Выключи! — Майя прервала звонок, но Ксюша не этого хотела. — Я имела в виду громкую связь! Звони еще раз, но чтоб твою трубу не было слышно.

Пошел звонок, и тут же раздался слабый сигнал из квартиры Галины, Ксюша торжественно указала на дверь:

— Ну, вот! Трубу забыла дома, а мы тут паримся. Поехали? Твой Боря скоро придет, потребует ужин, а ты… как его Лялька, колбасой будешь кормить?

— Ладно, завтра созвонюсь и…

И взялась за дверную ручку! Разве кто-нибудь, столкнувшись с неудачей, уходил, не попробовав, насколько крепкие замки? Чисто механически, не отдавая себе отчета, вот просто так? Это при том, что понятно без дополнений: в квартире никого нет, а хозяева вряд ли оставляют открытым свое жилье.

И вдруг, когда Майя подергала дверь, ее и Ксюшу поджидала неожиданность: квартира-то открыта. И сигнал телефонного звонка стал громче. Переглянувшись с подругой, Майя переступила порог, замерла.

— Галина! — позвала.

Ей ответила тишина, к этому времени трубка хозяйки перестала подавать сигналы.

— Ну, чего застряла? — услышала она позади себя голос подруги почему-то шепотом. — Иди вперед. Если Галки нет, подождем ее. Вот будет хохма, когда она вернется домой: наша старушка забыла запереть свой будуар! Склероз, блин!

— Прекрати язвить, — тоже шепотом осадила ее Майя.

И сделала несколько шагов вперед, только у входа в первую комнату снова остановилась, осторожно подавшись корпусом вперед. Внезапно отпрянула назад, Ксюша, шедшая за ней, столкнулась с Майей, поймав ее за плечи, зашипела:

— Ты чего шарахаешься? Ногу отдавила!

— Извини. Там… Мне показалось… я видела ноги…

Ксюша озадачилась: очень интересно — ноги! Точнее, странно прозвучало — ноги! Она откапывала столько костей и черепов, что по идее не должна пугаться каких-то там ног, а ее это слово напугало, правда, Ксюша уточнила:

— Какие ноги? Чьи? Где?

— На полу… лежат… босые… — еле слышным шепотом произнесла Майя. — Я думаю, это ноги женские. Может даже… Галкины.

— Так, отойди, я посмотрю… Отойди, вдруг ей плохо!

Конечно, подруга храбрая, где ее только не носило — по пустыням на верблюдах вместе с бедуинами, по джунглям, где до сих пор дикари запросто могут съесть, даже не поджарив, она привыкла к нестандартным ситуациям. А Майя немножко трусиха — новое открытие в себе не понравилось, в то же время что-то дернулось внутри, предрекая беду, отчего учащенно забилось сердце.

Она шагнула в комнату и вскрикнула, пятясь. После этого Ксюша подлетела к ней, едва не сбив с ног, но тоже резко затормозила, вытаращив глаза. Однако она первая и в себя пришла, достала телефон из кармана плаща, а через минуту сказала в трубку глухим голосом:

— Мишка, живо к нам… Да, случилось. Адрес, надеюсь, знаешь…

* * *

Пожилую одинокую соседку попросили посидеть с Болеком, та не отказала, так как всегда получала от этих людей помощь, хотя они и держали дистанцию: всегда на «вы», никогда не жаловались, не мыли костей соседям. Но приходили по первому зову, особенно Ирина Федоровна, а ее муж во время приступов выполнял мелкие поручения — лекарства покупал, продукты. Хорошие люди. А на кого еще рассчитывать одинокой и нездоровой женщине? Только на добрых соседей, но тогда и самой следует платить тем же. Несмотря на недомогание, она заверила, что все будет в порядке, и, видя, как сильно обеспокоены Ирина Федоровна с мужем Дмитрием Ильичом, полюбопытствовала:

— Чем вы так озабочены? Что-то случилось?

— Надеемся, все в порядке, — отговорилась Ирина Федоровна, выходя из квартиры. — В девять уложите Болека спать, хорошо? Если не трудно, расскажите сказку… или прочтите, он даст вам книжку.

А часы показывали без десяти восемь вечера. Восемь! От Ляли ни слуху ни духу, она не вернулась, на звонки не отвечала. К вечеру и Дмитрий Ильич места себе не находил, связался со знакомым, который работает в полиции, обрисовал проблему явно путано, ибо знал историю со слов жены, поверхностно. А что тот мог сделать, как помочь? Одними вопросами он обезоружил отца:

— Где ее искать, скажи, в каком месте? Хотя бы в каком районе?

Если бы Дмитрий Ильич знал местонахождение дочери, сам поехал бы туда, но… К тому же Ляля не отличалась образцовым поведением, чтобы трястись за ее жизнь, когда не прошло и суток с минуты так называемой пропажи — наверняка так думал полицейский. У него были основания так думать, он знал ее неплохо.

Понимая, что не должен требовать от этого человека больше, чем он может, Дмитрию Ильичу стало стыдно. Но после рассказа жены он не знал, что и думать. Во всяком случае, решил Ляльку проучить за те безобразия, которые она творила. Лишь бы нашлась, а там он покажет, чей характер круче. Пока же решили съездить к ней домой в надежде, что она там, Лялька ведь запросто может лежать на диване перед телевизором, болтать с подругой, забыв о родителях и сыне.

Всю дорогу Ирина Федоровна молчала, да и он тоже не был расположен к разговорам. Дмитрий Ильич уверенно вел автомобиль, по жизни он так и шел — уверенно, благополучно, со знанием дела, пользовался уважением. Жена Ирочка не менее достойная, не менее уважаемая, а вот дочь у них — будто ее подкинули, отняв у других родителей.

Первое, что сделали оба, подъехав к дому, одновременно подняли глаза на окна… нет, свет не горел. Но отец и мать, не говоря друг другу ни слова, вышли из машины, поднялись на этаж и открыли дверь своим ключом, который им дала дочь. Болек часто находился у бабушки с дедушкой, иногда не хватало ему нужных вещей, любимых игрушек и книжек, а Ляля могла умчаться за город или ей лень было ехать к родителям — легче ключи дать.

— Ляля! — первым решительно вошел Дмитрий Ильич. — Ты дома?

Тон взял строгий, но, включив свет в комнате, развел руками.

— Что? — вошла жена и осмотрелась. Ах, какой беспорядок. — Ее нет… А в ванной?

Дмитрий Ильич усмехнулся, ну, пусть в ванную сбегает, в кухню, да хоть в кладовую — как будто не видно, что дочери дома нет. Вернулась Ирина Федоровна, разочарованно покачала головой.

— Едем домой, — сказал Дмитрий Ильич. — Все, мы больше ничего не можем сделать, нам остается только ждать от нее вестей.

Впрочем, кое-что они сделали: оставили записку: «Позвони, когда вернешься, хоть среди ночи. Мы волнуемся. Мама и папа». Вот теперь действительно все.

Четверка запивала стресс буквально. Мужчины пили водку, женщины — коньяк по глотку, расположившись в гостиной вокруг журнального столика: Майя с Борисом на диване, Ксюша с Михаилом в креслах. Сегодня хотя бы закусок было вдоволь, жаль только, что вечер пришлось посвятить страшному событию. В связи с убийством Галины всплыли все злоключения, которыми пришлось поделиться обеим сторонам, а не скрывать некоторые факты, как было еще совсем недавно. Иначе как разбираться в данных обстоятельствах?