Стоять было холодно, вода, как назло, все не теплела. Наконец пошла горячая, потом и вовсе кипяток, и пришлось отказаться от идеи принимать душ: смеситель напор не держал. Лямзин набрал полную ванну, плюхнулся в воду и блаженно вздохнул.

Занятная все-таки в Сочи вода – голубоватая, словно подкрашенная горной лазурью, и сладковатая на вкус. Бог ее знает, может быть, в ней и правда растворен минерал азурит – ведь именно из него делают горную лазурь. Да, и еще говорят, местная вода на печень плохо влияет. А печень, как известно, – физиологическое «депо» для меди: накапливается она там. Вот так копится-копится – и потом, глядишь, цирроз печени приключится.

Лямзин содрогнулся и выплюнул струйкой воду, попавшую в рот, быстрыми движениями намылил голову и смыл под сильной струей воды.

«Нет, что ни говори, а хорошо, – завертелось в голове. – Воздух, зелень, птички поют… Рай, да и только!»

В голове всплыла избитая фраза: «Жизнь дается один раз, и прожить ее надо… в Сочи», – но была с негодованием отвергнута Лямзиным. За те несколько лет, что он когда-то провел в Сочи, город приелся ему до зубной боли: зимой сыро, летом жарко, да еще толпы курортников с «фиговыми листочками» вместо одежды. Основная масса местных тоже раздражала: стригут деньги с отдыхающих и при этом еще и высокомерно их презирают. Словечко «бзсдыхи», что означает «буду-загорать-пока-не-сдохну», стало уже общеизвестным и выползло за пределы Сочи. В общем, Сочи Лямзин любил, но в ограниченном количестве – приехать к брату, расслабиться, покупаться в море и рвануть обратно, в Москву.

– Знаю, милый, знаю, что с тобой, – завыл он дурным голосом песню из репертуара Пугачевой.

Таисия тут же откликнулась:

– Потерял себя ты, потерял…

Потом она постучала и, придуриваясь, проблеяла под дверью:

– Пусти-и меня-а, я тоже купа-а-аться хочу-у.

– Нимагу, я стисняюс, – подыграл ей Лямзин.

– Нет, серьезно, ты долго намерен там плавать?

– Ага. Хотя, впрочем, так и быть, щас выйду.

Он намазал щеки гелем для бритья, торопливо подраил их одноразовой бритвой-тяпкой и, ополоснувшись, выскочил из ванной. И тут его ждало еще одно неприятное открытие: полотенца на вешалке не оказалось. Он, отдернув штору, поискал скрытую от глаз полочку, потом встал на четвереньки и простучал с той же целью плитку под ванной.

– Тая, принеси мне полотенце! – крикнул он раздраженно.

– А тут нет! – донесся через некоторое время голос Таисии из комнаты.

– Как это – нет?! – возмутился Лямзин. – Быть такого не может. В любой приличной гостинице всегда есть полотенца. Ты, наверное, плохо посмотрела.

– Вот сам выходи и посмотри хорошо, – обиделась Таисия.

Лямзин натянул на мокрое тело одежду и порысил в комнату проверять внимательность Таисии. Распахнув шкаф, обозрел его девственно чистое нутро, заглянул в шкафчик на антресоли и даже зачем-то полез под кровать. Под кроватью оказалось много пыли, а поверх нее – бумажка от гигиенической прокладки и пара конфетных оберток. Чихнув, Лямзин вылез и, кипя злостью, направился к Лиле.

Хозяйка вышла к нему со сдобной булкой в руке, и он с трудом удержался от ехидного замечания, что, судя по габаритам, она свою норму булок давно уже съела. Но вместо этого только сказал:

– У меня в номере нет полотенец.

В ответ Лиля выкатила бесцветные глаза и, пожав плечами, невозмутимо парировала:

– А что, они там должны быть?

В первое мгновение Лямзин не нашелся, что сказать, но потом пришел в себя и огрызнулся:

– Конечно, я ж с собой чемодан полотенец привез: и для ног, и для лица, и для тела. А еще – кровать, подушку и одеяло притащил.

Лиля закатила глаза, что, видимо, означало у нее крайнюю степень возмущения, но за полотенцами ушла. Получив вожделенный пакет, Лямзин, довольный собой, понесся обратно.

– Вот, – подал он Таисии добычу, – повесь полотенца.

– А почему говоришь во множественном числе? Тут только одно, – удивилась Таисия.

Лямзин побагровел, схватил розовую махрушку и помчался обратно. Краткую лекцию по ведению гостиничного бизнеса Лиля выслушала с видом английской королевы и возразила:

– Да, одно. Но зато большое.

– Но я не один! – вскипел Лямзин. – Мне нужно два комплекта! И, кстати, в приличных местах всегда несколько выдают.

На сей раз хозяйки гостиницы не было подозрительно долго. Настолько, что у Лямзина закралось подозрение, не отправилась ли та стирать. Наконец Лиля все-таки вернулась и раздраженно ткнула ему в руки пакет.

Как вскоре оказалось, на этом общение с Лилей не закончилось. Когда посвежевшая и повеселевшая после купания Таисия собралась привести в порядок платье, выяснилось, что утюга в номере тоже нет.

– Эдик, – растерянно протянула она, – а что же мне теперь делать? Все помялось…

Лямзин заскрипел зубами и снова отправился к Лиле.

– Какие капризные жильцы мне достались, – буркнула та. – Все вам не так, все вам не эдак. Утюг у меня один, так что перегладьте все, что надо, и обратно принесите. Больше не дам.

Нервно хихикая и проклиная Лилю и все частные гостиницы, вместе взятые, Лямзин поднялся в номер.

– Вот. Гладь все подряд и развешивай в шкафу, а то, сказала, больше не даст.

– Да?! – Таисия вздернула одну бровь и поджала губы. – Тогда пусть попробует сначала забрать.

– Но…

– Все, я сказала! – рявкнула Таисия, и Лямзин покорно сел.

Действительно, если в дело пошла бронетехника, то пехоте лучше отдохнуть.

Утро следующего дня встретило ярким солнечным светом, бьющим из-за неплотно прикрытых штор, и телефонной трелью.

– Лямзин, – загудел в трубке голос полковника Планового, – мне тут сорока на хвосте принесла, что ты все-таки отправился в Сочи.

– Глупости говорят, Константин Михалыч, на даче я. Вчера поздно легли, шашлычки жарили.

– Откуда у тебя дача, плейбой? Горазд ты сказки рассказывать.

– Не моя дача, подружкина. Позвать к телефону?

– Короче, так: чтоб в понедельник был на работе. И без опозданий!

– Само собой, – зевнул Лямзин. – Вы, Константин Михалыч, зря паникуете. От такого ценного кадра, как я, не так-то просто избавиться.

– Смотри, я предупредил, – пригрозил Плановой и отключился.

Очень хотелось поспать еще чуть-чуть. Вчерашний ужин затянулся далеко за полночь, и вставать чуть свет было как-то неправильно.

Кому вчера первому в голову пришла мысль отправиться на морскую прогулку, сейчас трудно было сказать, но вечер изрядно затянулся, хотя и вышел на славу. Эдуард с Таисией стояли на палубе, любуясь звездами, и чувствовали себя космическими пиратами. Небо чернотой своей сливалось с морем, корабль медленно плыл среди реальных и отраженных звезд, и казалось, он парит в невесомости. Потом был чудный ужин в ресторане, где пожилой еврей-скрипач играл словно только для них, улыбаясь теплыми карими глазами.