Заделать огромную пробоину на вспомогательной палубе — готово.

Устранить повреждения системы энергообеспечения на четыреста двадцатом уровне — готово.

Задраить и опечатать все раскрытые переборки, до входа в плотные слои атмосферы — в процессе.

Проверить аналоговую систему смены позиционирования внутренних палуб — готово.

Активировать вручную протокол автоматической разморозки на каждом из малых терминалов — в процессе.

Перевести все системы жизнеобеспечения в аварийный режим принудительной вентиляции уровней — готово.

Прошло десять часов, а список заданий не сокращался, а увеличивался. Абрамов с сержантом держались только на боевых стимуляторах. Каждый принял лошадиную дозу и действовал скорее, как робот. Я зарканскую фармакологию не принимал, положившись на колонию нанитов, живущих в организме.

Закончив укрепление костных тканей и суставов, они переключились на развитие моих новых способностей, улавливающих эмпатические волны окружающих. После погружения в каменный лабиринт я начал лучше считывать чужие эмоции. С каждым новым испытанием обретённая способность усиливалась. Я уже способен предугадывать следующий поступок человека или дистанционно на него повлиять.

Например, Ветку я чувствовал всё лучше, несмотря на расстояние. А совсем недавнее столкновение с тем, что осталось от Смирнова младшего, доказало возможность убивать дистанционно.

А вот ситуация с Абрамовым заставила призадуматься. Ведь я оставил его в живых, чтобы допросить, хотя и почувствовал сидевшую у него внутри железобетонную правоту. Да, он убил несколько тысяч проснувшихся людей. Не пощадил женщин и детей, но сделал это, дабы у миллионов появился шанс на выживание. После анализа ситуации моё отношение к нему резко поменялось.

— Я всё сделал. Капсулы, в которых лежат мёртвые, больше не откроются по общему сигналу с терминалов, — доложил майор и замер, явно наслаждаясь секундами спокойствия.

— Следующий пункт меню — проверка всех шлюзов на палубах отбраковки.

— Могу сразу показать, где точно надо заделывать пробоины, — начал говорить Абрамов, когда поступил сигнал с ретранслятора челнока.

— Ярик, бросай всё и пулей в рубку управления. Через несколько минут подключу тебя к постоянному каналу связи с дредноутом. Похоже, у них очень много хреновых новостей, — предупредила явно встревоженная Ветка, а я посмотрел на Абрамова.

— Мне надо отвлечься ненадолго, так что давай сам, — сказал я и, отстегнув фазер с запасными батареями, сунул его в руки майору. — Надеюсь, ты разберёшься, как переключать с резки на сварку.

— Я видел, как ты с этим аппаратом управлялся. Так что разберусь — ответил Абрамов и, будто не веря, ощупал энергетическое оружие. Затем снова посмотрел на меня. — Думаешь, стоит мне такое доверять?

— Увы, но других претендентов на высокое доверие, мы пока не разморозили. Так что выбор невелик. И ещё одно — с этого космического парохода никто уже не соскочит. Если хочешь воссоединиться с родными на этом свете, то сделаешь всё как надо, — договорив, я повернулся к майору спиной, и направился в сторону рубки управления.

А по дороге на связь вышел Пыля. С Пандоры каждые пятнадцать минут приходили сообщения об успехах северян, поэтому игнорировать его я не стал.

— Москва наша! — с ходу объявил агент и начал передавать по каналу связи подтверждающую информацию.

— Ты вышел на связь, дабы хвалиться победой или нужно что-то ещё? — спрашиваю Пылю, рассматривая без интереса колонны захваченной техники, и снимки города сверху.

— Хочу узнать насчёт твоих дальнейших планов? А ещё меня интересует, какого ящера ты гонишь древний эвакуатор к планете?

— Землян надо спасти, — ответил я.

— Понимаю. Но стоит ли этим заниматься прямо сейчас? Вообще-то, даже твой боевой челнок мог бы хорошенько помочь нам на поверхности. Ведь вроде одно дело делаем.

— Извини, но перенести спасение людей не удастся. Генераторы корабля скоро сдохнут. Сам понимаешь, если это произойдёт, то пятнадцать миллионов землян превратятся в замороженные трупы.

— Пятнадцать миллионов, — задумчиво проговорил агент, словно пытаясь осознать количество. — Это в четыре раза больше, чем сейчас живёт на планете. Подумай, чем их кормить? И как такое количество можно переместить с орбиты на планету?

— Это мы как-нибудь устроим, — я и не собираюсь рассказывать о предстоящем приземлении «Колониста» на Пандору.

— Хорошо. Допустим, процесс удастся запустить, и ты сможешь переправить на планету хотя бы миллион человек. Но что дальше? Судя по виду зарканского дредноута, он пока точно не боец. А проблему империи придётся решать в любом случае.

— Как раз этим я сейчас и занимаюсь. А пока извини, мы здесь немного заняты решением ещё больших проблем. Так что давай, поговорим немного позже.

Прервав контакт, я влетел в рубку управления, и с разгона занял кресло командира корабля. После чего вокруг появилось голографическое изображение внутренностей рубки дредноута. А ещё на меня внимательно смотрели Акос, Нейла, Мара и остальные зарканцы, сбившиеся в кучу.

— Мы подтвердили присутствие в системе крейсера Аратана. И, похоже, он намного ближе, чем предполагалось ранее, — с ходу начал мастер и активировал изображение карты участка космоса, наполненного аномалиями.

— Какой класс у имперского корабля, и сколько ему осталось до нас?

— Средний боевой крейсер. Судя по внешнему виду, изделие последних моделей. И это очень плохо. У него в наличии мощная система голографической и гравитационной маскировки. Значительно усиленная огневая мощь и есть возможность размещать внутри корпуса тяжёлые истребители с капсулёрами на борту.

— А на дредноуте всё готово к встрече гостей?

— Увы, но только на семьдесят процентов. Боюсь, этого недостаточно, — ответил Акос, а я уловил в его голосе сомнение в правильности выбранной ранее стратегии.

— Вас что-то смущает?

— Я думаю, что пока у нас имеется немного времени, мы успеем перекачать всю энергию в орудия основного калибра, — предложил глава космотехов.

— Ставить всё на единственный залп? Это эффективно, но крайне опрометчиво, — возразил я. — Акос, сами представьте, что мы попадаем в крейсер, но его силовые щиты возьмут и поглотят все четыре потока разогнанных орудиями частиц?

— Это станет для нас полной