в марксистско-ленинской философии исходным для понимания человека является определение сущности человека как совокупности общественных отношений практически действующего индивидуума. В рамках марксизма-ленинизма проблематика человека всегда рассматривалась в тесной связи с развитием общества, с учетом изменения структуры этого общества и конкретно-исторических условий эволюции соотношения общества и личности. Проблему человека, бесспорно, можно решить, только исследуя личность и общество в органическом единстве, ибо условия существования индивидуумов в обществе — это условия, при которых эти индивидуумы «только и могут производить свою материальную жизнь и то, что с ней связано».[114] Но марксизм никогда не противопоставлял понимание человека как личности пониманию его как природного существа; марксистское определение общественной сущности человека, которое вызывает такой протест в кругах буржуазных и ревизионистских философов, протест, рассчитанный, естественно, на обыденное сознание масс, молодежи, ни в коем случае не означает сведѐния человеческой личности к ее общественной сущности.

Положение, что сущность человека есть совокупность всех общественных отношений, означает прежде всего то, что вне связи с общественной средой, с общественными условиями невозможно исследовать ни человека, ни его развитие, ни характер его деятельности. Оно означает также то, что только через определение общественной сущности человека возможно познание конкретной человеческой личности и целенаправленное воздействие на ее развитие. Марксистское понимание общественной сущности человека — это ключ к пониманию всякого учения о человеке, исходный пункт решения проблемы человека. Оно представляет собой открытие, которое невозможно переоценить. Такое понимание сделало возможным общественный интерес к человеку, учение о человеке превратить в предмет истинно научного анализа. Только благодаря этому пониманию от рассуждений о человеке общественная мысль перешла к науке, сделала человека предметом науки.

Марксистская философия человека в отличие от всех доктрин абстрактного гуманизма раскрывает истинные пути реализации человеческой свободы, стимулы и результаты его творческой активности. Она дает единственно верное решение проблемы освобождения человека, истинно всестороннего развития личности, которое может происходить только в тесной связи с процессом усовершенствования общественных отношений и на его основе. Именно это позволило основоположникам марксизма сделать революционный вывод: если сознание людей зависит от материальных условий жизни общества, то для массового формирования новых людей необходимо прежде всего изменение условий жизни общества.[115]

Чем объяснить, что именно в настоящее время проблема человека привлекает столь пристальное внимание представителей старого миропорядка, что она превратилась в тот фокус, в котором концентрируется острота и напряженность современной идеологической борьбы между социализмом и капитализмом? Как объяснить то обстоятельство, что идеологические представители того общественного строя, который несколько веков держит рабочий класс и другие слои трудящихся под игом угнетения, эксплуатации, который делает человека, как сказал бы Маркс, презренным, униженным существом, вдруг забеспокоились о человеке, о «правах» человека?

Очевидно, диалектика истории и здесь такова, что она заставляет врагов человека, извечных попирателей всех его прав рядиться в тогу его защитников. Диалектика истории говорит о том, что появление каждой новой формации связано с решением таких проблем, которые не укладываются в прежние представления о человеке. Буржуазное общество, например, в свое время выступило с такими требованиями о правах человека, которые выходили за рамки феодальных представлений. Нарождающаяся молодая буржуазия в лице своих идеологов (например, французских просветителей XVIII столетия) выступила с решительной критикой феодально-клерикальных представлений о человеке, против всего, что не согласуется с разумом. «Все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего».[116]

Поэтому проблема человека особенно остро выступает в период борьбы различных общественно-экономических формаций, в эпоху перехода от одной формации к другой, возникновения новой формации из старой, как раз тогда, когда развитие общества своей логикой развития выдвигает перед людьми, передовыми классами задачи переделки себя и окружающего, создания качественно новой формы общества. Чем более глубок и основателен такой переход, тем более остро встает и вопрос о человеке, тем более глубоко задевает он интересы эксплуататорских классов. Соответственно, он встает менее остро при переходе от одной антагонистической формации к другой и более остро при переходе от антагонистической формации к формации неантагонистической, который является коренным переломом в положении человека, в его социальном положении и правах.

Но почему проблема человека встает наиболее остро тогда, когда наиболее полно осуществляются его права? Казалось бы, все должно быть наоборот. Это объясняется тем, что, пока существует капитализм, его идеологические представители будут все более активно выступать против того общественного строя, который коренным образом меняет положение человека. Чем более коренным является решение проблемы человека, тем более глубоко она затрагивает интересы тех общественных классов, которые веками наживались на бесправии трудящихся масс. В противоположность старому, капиталистическому строю, апологеты которого говорят о неизменности природы человека, новый, социалистический строй ставит вопрос о развитии этой природы, о формировании нового человека, о переделке его сознания, что приводит к кризису прежних представлений о человеке, носители которых стоят на позициях отживающих классов и не понимают, не хотят понять, следовательно, диалектики истории.

В совершенствовании человека, в реализации всех его духовных и физических сил и способностей, в удовлетворении его потребностей весь смысл социализма и коммунизма. Как ни велико значение, которое придается марксизмом-ленинизмом революционному преобразованию форм собственности, оно является всего-навсего необходимым решающим средством для достижения более высоких целей, которые и заключаются в коренном изменении человеческой сущности. Но только через революционное преобразование частной собственности в общественную, только через социализм и коммунизм общество может достичь реализации этих перспектив. Ни технические, ни экономические, ни «общечеловеческие» проблемы не могут быть решены безотносительно к социализму и коммунизму, чего не понимают или не хотят понять ни ревизионисты, ни их идеологические собратья.

Представители абстрактно-гуманистической концепции человека сами себя облекли полномочиями провозглашать с позиций эфемерной «общечеловеческой» философии необходимость поисков общечеловеческих форм общежития. Но их критика не располагает никакой более или менее позитивной программой. Отрицая ценности социализма, они не позаботились даже о том, чтобы создать хотя бы видимость научной обоснованности своего «беспощадного» критицизма по его адресу. Лучше всего эту позицию сформулировал бежавший из Чехословакии ревизионист сионистского толка А. Й. Лим в интервью корреспонденту швейцарского журнала «Gazette de Lausanne»: «Ни у кого из нас не было окончательного рецепта, в соответствии с которым можно было бы определить, что представляет собой демократический социализм. Мы сами лучше знали то, чего уже не хотели, нежели то, чего хотели и что должны были делать».

«Тотальный критицизм» и отрицание становятся у философствующих «интеллектуалов» антропологического толка единственным «аргументом» против реально существующего социалистического общества, аттестованного ими как «мнимый» социализм. Причем с увеличением масштабов критики