все больше теряется видимость ее научной респектабельности. Критика все чаще сводится к обычному вульгарному поношению социализма, которое можно скорее встретить в рамках обыденного сознания, но отнюдь не «диалектического разума», на вращение в сфере которого претендуют ревизионисты, особенно ревизионисты сионистского толка, или, как они сами себя именовали на том же IV съезде писателей Чехословакии, «марксисты с сионистским уклоном».

Подвергая остракизму все элементы и процессы социализма, критика социалистического общества с антропологических позиций основное внимание сосредоточивает на ревизии всего общества как мнимого социализма. Делаются попытки доказать, будто пока что социализм не способен ни теоретически, ни тем более практически понять, согласовать и координировать свою роль носителя освободительной исторической альтернативы с самыми различными проявлениями происходящего в мире освободительного движения, с особенностями богатейших капиталистических обществ, а также с широкими возможностями освободившихся от колониальной зависимости и развивающихся народов.

«Тотальный критицизм» представителей антропологизма имеет ярко выраженный и легко распознаваемый лженаучный характер. Тотальная критика реально существующего социализма приводит всех их к выводам, которые объединяют антропологизм с любыми отрицателями социализма совершенно противоположных философских школ. Так, в своих концепциях ограничения значения общественной собственности, «бюрократизации» социалистического общества, сохранения многопартийной системы и отрицания руководящей роли марксистских партий, в идеях противопоставления социалистической демократии буржуазному парламентаризму, несовместимости диктатуры пролетариата с «истинной» демократией представители антропологического направления оказываются совершенно солидарными с позициями философского течения неопозитивистского толка, о которых речь впереди. Зато, подвергнув критике социализм как объективно существующую реальность, они приходят к выводу, лежащему в русле самых реакционных стремлений международного антикоммунизма, к выводу о необходимости разрушения социализма. Так, признанный идеолог чехословацкого ревизионизма К. Косик пишет, что дальнейшая судьба кризиса, который, по его убеждению, переживает социализм, «зависит от того, разглядит ли рабочий класс противоречие между идеологией и иллюзиями, с одной стороны, и своим фактическим политическим положением — с другой стороны, и сделает ли из этого соответствующие выводы, то есть станет ли опять рабочий класс политической силой и авангардом союза рабочих, крестьян, интеллигенции, служащих, молодежи и других слоев общества». Более того, определяя сущность «кризиса» социализма, он говорит: «Причина нашего политического кризиса заключается в том, что граждане этой страны уже не хотят жить как бесправные или неполноправные партийные и беспартийные массы, а носители власти уже не могут осуществлять свою руководящую роль в образе полицейско-бюрократической диктатуры, то есть как неограниченная монополия господства и принятия решений, опирающаяся на своеволие и насилие».

Но, по существу, именно в этих, не по незнанию, конечно, подчеркнутых К. Косиком формулах, определял В. И. Ленин, что такое революционная ситуация, то есть совокупность каких объективных условий необходима для социалистической революции. Почти буквальное использование ленинской терминологии, особенно если учесть, как тщательно обычно избегает К. Косик не только обращения к ленинскому наследию, но и самого имени вождя международного пролетариата, не может оставить кого-либо в заблуждении относительно истинных намерений бывшего профессора Карлова университета К. Косика, одного из активнейших участников сионистского сборища, именуемого IV съездом писателей Чехословакии. «Ceterum autem Carthaginem esse delendam!» — «Полагаю, что Карфаген должен быть разрушен!» В этом, собственно, и заключается весь смысл и цель критики социализма с антропологическо-экзистенциалистских позиций.

3. Социализм с позиций позитивизма, или Как использовать идею НТР в интересах защиты старого миропорядка

Если с антропологических позиций социализм подвергается ревизии как псевдоконкретная тотальность, будто бы не принимающая во внимание человека, то с позиций эмпирического позитивизма социализм ревизуется в соответствии с вульгарно-сциентистским толкованием процесса общественного развития и, в частности, с технократическими представлениями буржуазной футурологии.

На базе эмпирического позитивизма постулируются вульгарно-сциентистские концепции развития социализма. В соответствии с этими концепциями при оценке особенностей, характерных черт и противоречий общества, а также степени его зрелости принимаются во внимание лишь чисто эмпирические данные: уровень технического развития общества, степень индустриализации, состояние его производительных сил. И совершенно снимается со счета такой решающий фактор, как характер собственности на орудия и средства производства, то есть социально-политическая характеристика общества: способ производства общества, степень развития и формы производственных отношений, а также все то, что они определяют — состояние классов, их взаимоотношения, природа политической и идеологической надстройки. На фоне такой характеристики исчезает разница между социалистическим и капиталистическим обществом, снимаются противоречия между ними, сводятся на нет все преимущества социализма.

Ревизионизму и его последователям, ориентирующимся на неопозитивизм, больше всего импонирует то, что молодежь с помощью этой позиции можно уводить от интересующего ее предмета. Характеристики капиталистического и социалистического обществ как обществ, основанных на определенной форме собственности, можно подменять характеристикой «индустриального общества», достигшего определенного уровня развития производительных сил. Посредством такой подмены конструируются спекулятивные выводы, которые подводят молодежь к уже устаревшей, но вновь и вновь возрождаемой усилиями ревизионизма теории конвергенции, разработанной Р. Ароном и У. У. Ростоу. Несколько позже с таким же энтузиазмом ревизионизмом пропагандируется среди молодого поколения концепция параллельного развития капитализма и социализма, не завершающегося слиянием систем. Это так называемая теория политической власти в США и СССР, которую сформулировали З. К. Бжезинский и С. П. Хантингтон.

Все эти концепции, лежащие в русле идеи «единого индустриального общества», обладают четкой политической направленностью. Они и в представлении более опытных теоретиков, чем молодежь, снимают решающее значение классовых противоречий современного общества, затушевывают их, дезориентируя общественное сознание. Капитализм и социализм в свете таких теорий предстают как «два варианта одного типа прогрессивного индустриального общества», развитие которого может быть обеспечено одним только техническим прогрессом. На фоне происходящей в мире НТР это звучит довольно убедительно. А главное, таким способом подводится теоретическая база под буржуазный тезис о предотвращении классовых битв. Р. Арон сам характеризует свою концепцию как «способ избежать конфликта: социализм — капитализм». Те же аргументы используются и З. К. Бжезинским, стремящимся ослабить внимание к социальным аспектам, идеологическим и классовым проблемам.

Действительно, такие концепции сводят на нет или ослабляют влияние идеи социальной революции, внедряют в сознание молодежи идею несостоятельности значения форм собственности на средства производства, экстраполируют характер общественных отношений высокоразвитых капиталистических стран не только на все остальные страны мира, но и на будущее человечества. Эксплуатируя популярную в массах идею мирного сосуществования государств с различным общественно-экономическим укладом, ревизионизм превратил концепцию «единого индустриального общества» в одну из самых «ходких» среди молодежи идей. Она импонирует представлениям и мелкобуржуазного «интеллектуала», и обывателя-политикана. Импонирует она прежде всего своим мнимовнеклассовым, внесоциальным технико-экономическим содержанием, создающим видимость интереса исключительно к экономическим проблемам развития общества и снимающим вопрос о какой бы то ни было борьбе, кроме разве что борьбы умов.

Вливая новые силы в устаревающие буржуазные идеи конвергенции, идеи, которые как нельзя лучше отвечают новым, гибким формам антикоммунистической борьбы, которые приняты на вооружение ревизионизмом, демонстрируя исключительную