«совместимость» с тактическими приемами «тихой», «ползучей» контрреволюции, ревизиониствующие «друзья» молодежи мешают ей разглядеть и понять весь смысл новых особенностей капиталистического общества. Подвергая критике стремление буржуазных и реформистских идеологов спекулировать на технико-экономической «схожести» социалистических и капиталистических стран в целях защиты капитализма, еще в начале XX века — а кажется, что только вчера и специально для новоявленных реформистов, — В. И. Ленин писал: «Близость такого капитализма к социализму должна быть для действительных представителей пролетариата доводом за близость, легкость, осуществимость, неотложность социалистической революции, а вовсе не доводом за то, чтобы терпимо относиться к отрицанию этой революции и к подкрашиванью капитализма, чем занимаются все реформисты».[117]

Перенесение основного противоречия нашей эпохи в область научно-технических альтернатив, снятие классового характера современного общества ведет ревизионистов неопозитивистского толка, как и тех, кто уничтожает социализм «во имя человека», к отрицанию всей марксистско-ленинской концепции социалистической революции, диктатуры пролетариата, руководящей роли Коммунистической партии, решающего значения обобществления средств производства, то есть к ревизии ленинской теории социалистической революции и социалистического строительства. В русле этой ревизии создаются волюнтаристские концепции социальной структуры социалистического общества, концепции «национальных моделей социализма» и другие теории и теорийки, несущие одну политическую нагрузку: хоть на время да отвлечь внимание молодежи от актуальнейших проблем современности, снизить ее интерес к социализму.

Важное значение для формирования мировоззрения молодежи имеет защита марксистско-ленинского учения о социальной структуре социалистического общества, где ревизионизм усиленно внедряет тенденцию к преуменьшению значения классов и классовой борьбы в условиях социалистического общества. Решающим фактором образования социальной структуры общества, с его точки зрения, является совокупность всех материальных и духовных ценностей, которые человечество обрело в процессе своего исторического развития, и определяется уровнем развития «человеческой культуры». А в чьих руках находятся богатства этой «человеческой культуры», кому принадлежат средства производства, кто определяет характер распределения благ, которые эта культура предоставляет человеку, — этот вопрос для ревизионистов не является решающим.

Конечно, производительные силы есть средство освобождения человека, утверждения его господства над силами природы. Но подчеркивание их приоритета в борьбе за освобождение человека всегда оставляет на втором плане, если не снимает вообще, социальный аспект развития производительных сил, характер производственных отношений, сопутствующих тем или иным производительным силам. Не случайно в одном из ревизионистских трактатов, в котором поставлено во главу угла развитие материальной культуры и взяты за исходное «некоторые рациональные сведения немарксистских направлений» (добавим, сведения так называемой теории индустриального общества), дается следующее определение социалистического общества: «Когда речь идет о достигнутом уровне культуры, то зрелый социализм, по нашему мнению, есть современное индустриальное общество, динамически развивающееся по линии НТР, то есть общество, основанное на крупном промышленном производстве с высокой производительностью труда, то есть на механизации и комплексной механизации во всех основных отраслях. Этому уровню развития техники неизбежно соответствует адекватный уровень духовной культуры, в частности науки и образования. Соответствуют ему определенный уровень и тип потребления, определенный относительно высокий стандарт жизненного уровня, а также определенные отношения между сектором воспроизводства средств производства и сферой обслуживания. Этот уровень развития производительных сил обязательно влечет за собой и определенный стиль жизни, который, кроме всего прочего, характеризуется ростом значения городских центров и распространением их влияния на образ жизни деревни. Современные немарксистские теории „индустриального общества“ особенно подчеркивают эту элементарную, несомненно весьма важную и некоторыми марксистами обходимую „культурную“ черту современного общества, которая до известной степени общая во всех развитых капиталистических и социалистических странах».

Злоупотребляя временем читателя, мы позволили себе дать это определение во всем его объеме, чтобы можно было убедиться: ничего не забыто в перечислении характеристик социалистического общества — ни высокая производительность труда, ни механизация производства, ни уровень духовной культуры. Включены сюда и высокий жизненный уровень, и определенный стиль жизни, и рост городских центров, имеющий, как подчеркивает автор определения, с точки зрения теории «индустриального общества» особое значение. «С ходу» уравнены в правах материальные и духовные элементы общества. И не один раз надо прочесть это обширное определение не то что несведущему юнцу, но даже опытному идеологическому бойцу, чтобы наконец заметить: только одно упущено из виду в этом определении — характер собственности на средства производства, тип производственных отношений. При этом марксистской точке зрения противопоставлена позиция современных немарксистских теорий «индустриального общества». Собственно, именно эту позицию и проповедует ревизионизм в своих концепциях социалистического общества. Можно с полным основанием сказать, что концепции социалистического общества ревизионизма — это те же буржуазные концепции «индустриального общества», несколько откорректированные применительно к современному социалистическому обществу.

Рекомендуя молодежи рассматривать соотношение классовых и внутриклассовых различий при социализме безотносительно к формам собственности на средства производства, авторы конвергентной концепции социальной структуры общества предлагают ей брать за основу классовой дифференциации при социализме дифференциацию по характеру труда. И здесь они допускают две принципиальные «подтасовки». Во-первых, различия между классами они подменяют внутриклассовыми различиями. На место классов ставятся произвольные группы людей, включающие представителей разных социальных слоев и объединенных по другому, не решающему, принципу. Во-вторых, они игнорируют различия между классами, которые все еще существуют в социалистическом обществе и без понимания которых невозможно правильно решать проблему классов в этом обществе. Выдавая идеал за факт, ревизионизм, по существу, уводит молодежь от реальной действительности во всей ее полноте и противоречивости, не говоря уже о том, что таким путем он создает еще один повод для критиканства по адресу социализма.

Ревизионистская концепция социальной структуры социалистического общества рассчитана прежде всего на экспорт в страны социализма, таково ее прямое назначение. Исторический опыт подтверждает: там, где проявляется теоретическая всеядность, допускаются уступки ревизионистским философским построениям, эта концепция играет роковую роль в насаждении классовой беспечности и классового нигилизма, приводит к потере классовой ориентировки и классовой бдительности в кругах общественности этих стран и особенно среди молодежи. Именно ревизионистская концепция социальной структуры социалистического общества обусловила тесную взаимосвязь философского ревизионизма с ревизионизмом политическим в период контрреволюционных событий в Венгрии, Чехословакии и Польше. Здесь утверждалось, что классовая борьба с враждебными социализму силами уже перестала играть какую-либо роль, а общество достигло такого классового единства, что может перейти к новому, более высокому уровню развития социалистической демократии. Естественно, что эти демагогические заявления не могли не оказывать влияния, не говоря уже о молодежи, даже на партийную и научную общественность, стимулируя ненаучные сентенции о просторе для всяческого либерализма, о возможностях политического «плюрализма».

Разлагающее влияние на молодежь призваны оказывать и так называемые «национальные модели социализма», «социализма с человеческим лицом», «демократического и гуманистического социализма», которым, как, иронизируя, говорил Г. Гусак, «отводится некая „мессианская роль“ на нашей планете».

В этих различного рода «национальных моделях социализма» находит свое конкретное