по родным и по снегу. Вечная жара и пыль быстро надоедала. Денег вроде в кубышечке уже хватало.

Возвращаясь от Евсея, на дороге я нагнал всадника, который мне показался знакомым. Так что, пришпорив Кусаку, я его быстро догнал.

— Тпру, — я осадил разогнавшегося Кусаку. — Пимен, какая встреча, — я улыбнулся другу и даже подмигнул.

— О, Яромир, приветствую, а я вот от своих возвращаюсь, — доброжелательно ответил мне друг. — Ты же давно у них не был?

— Ну да, давненько не заезжал, ты чего такой довольный-то? — Пимен действительно лучился довольством.

— Так со вдовой соседа наконец удалось договориться, пару полей у нее выкупили, заплатили, конечно, изрядно, но это того стоит.

— Это хорошая новость, но кто их обрабатывать будет, твой отец справится?

— Ха, так в этом все и дело, у моей семьи теперь двое закабаленных, они и будут работать, — усмехнувшись, произнес Пимен, мерно покачиваясь в седле.

— Закабаленных?

— Ну да, выкупил в каменоломне, денег потратил у-у-у, я тебе скажу, но оно того стоит.

— И что, там можно выкупить любого? — заинтересованно спросил я.

— Ну почти, туда же за долги ссылают да за невыплату сборов или еще какие прегрешения, душегубы там редко бывают, в основном земледельцы. Вот я и выкупил, — пожал плечами Пимен.

— А не сбегут? — решил я уточнить.

— Ну сбегут они, и что, опять на каменоломню, так там долго не живут, а мы и накормим, и позаботимся, а если хорошо будут работать, то у них все хорошо и будет.

А у меня в голове вовсю заработали шестеренки. Все же мне нужны свои люди.

Глава 20

— Вот и приехали, — произнес Пимен, спрыгивая с телеги и кидая поводья.

Я же осматриваюсь. Мы остановились на небольшом пригорке, не доезжая до ворот. Каменоломня расположилась у основания небольшой горы. Этакий котлован, который окружали различные строения. А в самом котловане виднеются зевы пещер, или это штольни?

Сам котлован окружает каменная стена с единственными воротами, которые были сейчас открыты.

Видно, как по котловану двигаются худые и изнеможённые люди в каких-то обносках, сгибаясь под тяжестью плетеных корзин, набитых камнями. Да и охрана виднеется, которая подгоняет палками не особо расторопных.

— Потом насмотришься, да и нет здесь ничего красивого, — отвлек от созерцания Пимен.

— Ага. — И, спрыгнув с Кусаки на землю, я привязал его поводья к телеге. Пимен не спеша направился к воротам, так что пришлось его догонять, придерживая сумку с монетами.

Возле ворот ошивался охранник, в руках у которого была деревянная дубинка. Поворот, и вот каменоломня во всей красе. Невольники снуют туда-сюда, уставшие и измотанные тяжёлой работой, еле передвигающие ноги. И везде охрана, которая наблюдает за их действиями. Откормленные мужики, пышущие жизнью и здоровьем. Контраст во всей красе. Даже показалось, что охраны мало для стольких невольников. Но, смотря на них, приходит понимание, что при всем своем количестве они ничего не смогут сделать охране, сил не хватит.

А возле одного из каменных домов на веранде в тенечке, спрятавшись от утреннего солнца, сидит мужчина в возрасте, весь седой, в руках у него кубок, к которому он изредка прикладывается. Этакий мафиозный дон или богатый помещик, который оглядывает свое имущество.

— Господин Херен, — уважительно обратился Пимен к сидящему мужчине и даже сделал небольшой поклон.

— Здравствуй, Пимен, что, еще хочешь нескольких выкупить? — мужчина кинул взгляд на Пимена, отвлекаясь от созерцания.

— Почти, господин Херен, но только не я, а мой друг, — и Пимен указал на меня рукой.

И я склонил голову, проявляя уважение.

— Ну что ж, и кого вы выкупить хотите? — с интересом на меня взглянул старик.

А в этот момент неподалеку раздался шум. Один из невольников оступился и упал, и все камни, которые были в корзине, выкатились на землю.

— Ты что творишь, сучий потрох, а ну собирай быстро, пока я не располосовал тебе спину, — раздался крик одного из охранников.

Невольник же молча начал наполнять корзину выпавшими камнями, не обращая внимания на крики надзирателя. Лишь поднимаясь с земли, он бросил на нас взгляд. Мужик был грязный и вонючий, весь обросший, так что почти не видно лица. Но взгляд его ярко-голубых глаз, в котором я увидел надежду и непокорность. Его не сломали здесь.

— Двоих молодых и крепких, — выговорил я. — И еще его, — и я указал на невольника.

— Ха, — усмехнулся Херен, — почему бы и нет. Кларос, — обратился он к охраннику, который был неподалеку.

— Да, господин, — надзиратель сразу же подскочил к нам.

— Приведи двоих молодых покрепче и еще вон того, — указал Херен рукой на невольника, которого я выбрал. — А теперь пройдемте, — это уже было сказано нам.

И старик твердой походкой направился в дом. Он привел нас в некий кабинет. Большой стол, на котором лежали стопкой бумаги, а также расположилась чернильница с пером. А вдоль стен стояли открытые шкафы с полками, которые были заполнены сшитыми в тома бумагами.

— За молодых по пятнадцать, а за того бедолагу двенадцать, — произнес Херен, беря чистый лист и макая перо в чернильницу. — Как тебя зовут?

— Яромир, — и я начал выкладывать монеты на стол, сорок два золотых. Только есть еще традиция, за каждого человека давать по пять монет сверху, этакая взятка или подарок.

— Яромир? Это не наше имя, кто же ты, Яромир? И зачем тебе люди? — с подозрением взглянул на меня старик.

А мне вновь пришлось лезть в сумку и доставать оттуда грамоту, полученную от Андроса.

Херен, развернув свиток, начал читать вслух:

— Эта грамота выдана Яромиру, сыну Веларада, и свидетельствует о том, что он состоит на службе букеларием у Андроса Врения, друнгария армии империи. Хм, подпись и печать, — и Херен протянул мне грамоту обратно. — Так зачем тебе люди, Яромир?

— Подарок, у моего друга есть земля, а обрабатывать некому. Вот они и будут помогать ему, а после, возможно, кого-то из них я заберу с собой в родной край.

— Пойдет, — и Херен начал заполнять грамоту на выкуп. Спустя пару минут мне ее протянул. — Если захочешь, потом впишешь имена.

И сгреб четыре столбца монет, что стояли возле него. Пятьдесят семь золотых, как же дорого. А их еще содержать надо. Одеть и обуть, накормить. А главное, получить согласие, а там и учить необходимо, и снаряжение еще, которое тоже стоит монет.

Взглянув на полученную грамоту, я спрятал ее в сумку. И вернулся на улицу, рядом с домом стояли невольники, выкупленные мной в кабалу. Лохматые и грязные, лица невозможно было рассмотреть. Руки все в мозолях, худые настолько,