— Ок, слушай.

Вооружившись ножом я подвинул к себе стейк. И подбодрив Дэна кивком, отмахнул первый кусок мяса. Ам.

На первую половину стейка ушло пять секунд. На второй я вспомнил, что диетологи советуют жевать пищу. И на последний четверти заставил себя следовать их советам. А изумленный моим аппетитом Дэн — говорить.

Стейк кончился на первой фразе: «Они называют себя новым Халифатом».

— Ты слишком нетороплив для журналиста, — резюмировал я. И отодвинув тарелку взял стакан за талию, а быка — за рога, — Кто побеждает?

— Исламисты, — сознался Дэн.

Я отхлебнул. — Дорога в аэропорт свободна?

— Да.

— Тут есть комендантский час?

— С восьми до шести.

— И чем вы занимаетесь в этой дыре?

— Пьем. И снимаем панорамы с крыши, — повинился он.

— А как же репортажи?

— Правительству нужна «хорошая пресса».

Умоляющие глаза. Меня они не тронули — мало ли что, кому надо. Для меня он был бесполезен.

— Извини, дружище. Я отойду.

Захватив стакан я дошел до стойки портье, забрал свой телефон и набрал Терминатора. Зажав трубку плечом я принялся разгуливать у водопада, поочередно, то — отпивая, то — затягиваясь.

— Привет, я выбрался. К тем самым небоскребам. Вы где?

— В аэропорту. Когда подъедешь? — На его заднем плане было довольно шумно.

— Тут комендантский час. Самое ранее — к семи утра.

Сашка замялся.

— Во сколько вылет? — угадал я.

— Пять двадцать.

— Утра?

— Ага.

Я подумал.

— А как с билетами?

— За четыре цены — без проблем.

— Сдай мой. Не хочу рисковать.

— Ладно. Твое оставим в аэропорту.

— Привет парням, — я дал отбой и вышел на улицу, остановившись у подъезда. Расклад поменялся — я остался один. Без друзей и обязательств.

На скупо освещенной набережной было пусто. Броневики на въезде застыли, как неживые. Над темным морем, из-под облаков торчал нижний край гигантской, темно-желтой луны. Ее отсвет делал мир зловещим. Смотря на грозную путеводную звезду я поежился и затянулся. От моря тянуло холодом и ночью. Именно в этот момент я отчетливо понял, почему не радуюсь окончанию своей личной войны — я не хотел возвращаться в пропахший говном мир. Что там делать?

А здесь?

Глоток из стакана, как попытка уйти от вопроса. Поймав сам себя, я поставил емкость на ступеньку.

Смотри шире.

Что я хочу от жизни?

Смысла? Или процесса, как такового?

Друг, мой, — обратился я сам к себе, — Тебе по-хрену мир и люди. Ты не будешь счастлив, достигая чужих целей. Поскольку тебе насрать на мнение тех, кто их ставит. Но ты не удосужился определить свою. Коли так, — плыви по течению. Блистательно просрав первые тридцать три года, начинай делать тоже самое с вторыми. Не факт, что их будет столько же, но… Счетчик пошел.

Я сплюнул и пнул стакан. Жалобный звяк из темноты. Восточные мудрецы оказались неправы. Не иметь желаний может быть также херово, как иметь. С почти физическим ощущением утекающего времени я вернулся в здание и поднялся к себе. Спать. Утро вечера мудренее.

Пятница. Утро, 05.15

Саша не подвел — в пять пятнадцать меня разбудила СМС-ка. Потянувшись, прочтя и запомнив я удалил послание и отдернув плотную штору впервые в жизни посмотрел на город с высоты пятьдесят шестого этажа. Санталия открылась в всей красе — прямые, пустые проспекты, зеленые бульвары, лабиринты старого города. Если не знать, как это выглядит с земли в город вполне можно было влюбиться.

Разминка, душ, короткие сборы. Оставив грязное содержимое в номере, я взял только сам чемодан. Без него, турист в аэропорту выглядит, как святой отец в борделе.

Спустившись вниз и открыв машину я еще раз подумал и вытащил автомат из под сиденья. Положив оружие на асфальт, я движением ноги переправил его под соседнюю — начав избавляться от хлама, остановиться сложно. Я не собирался стеснять себя в желаниях.

Дорога в аэропорт заняла минут двадцать. Улицы были почти пусты, проверки — поверхностны. Меня остановили только раз, хотя патрули торчали почти на каждом углу… Ленивый взгляд в салон — проезжайте. Все же, арабы — раздолбаи. Увешанные оружием с ног до головы, почти поголовно усатые, похожие на бойцовых петухов, солдаты, высокомерные офицеры. Тут все косили под кого-то. Рядовые — под «крутых», командный состав — под касту.

Ближе к аэропорту стали попадаться караваны автобусов с испуганными, безразличными или пьяными белыми людьми. Каждый сопровождал один-два открытых джипа с молодцеватыми военными. На мой взгляд у всех встреченных вояк наблюдался избыток оружия и позерства. Моя красная машинка с дырками на крыше и заднице выделялась, привлекая тревожное внимание охраняемых. Что до охранников — похоже им было «по барабану» абсолютно все.

Въезд в аэропорт отмечала грандиозная пробка из автобусов перед военным блок-постом, сбившихся в кучу перед игольным ушком шлагбаума. Военные благоразумно уклонялись от участия — доведя свой караван до начала пробки джипы разворачивались и уезжали.

Оценив масштаб столпотворения и немного не доехав до него, я тормознул. Пожалуй, тут минимум — минут на сорок. В моей жизни не было ненужных сорока минут. Была ненужная машина. Приткнув Астру к обочине и забрав чемодан я пошел вдоль сетчатого забора аэропорта, бросив тачку на произвол судьбы.

Умников вроде меня оказалось немного — подавляющее большинство продолжало высиживать яйца в автобусах. В сопровождении немногочисленной группы активных отщепенцев я подошел к КП. Раздолбайство местных продолжилось и там — пеших пропускали фактически без досмотра. Паспорт, чемодан, без бороды — проходи. Продемонстрировав наличие первых двух и отсутствие третьего я был беспрепятственно допущен и облегчено вздохнув, вступил на просторы земли обетованной. Они вправду оказались просторами — территория аэропорта была громадна. От черной прямой стрелы шоссе в обе стороны уходила самая настоящая степь, поросшая соломенно-желтой, испепеленной солнцем, травкой. Метров через пятьсот, степь сменялась такой же необозримой автостоянкой. Шоссе проходило стоянку насквозь, примерно через километр упираясь в комплекс приземистых, обширно застекленных зданий. Прям космопорт. Крупная красная надпись «Санталия» на фронтоне отсюда смотрелась почти неразличимым петитом. Топать предстояло — будь здоров.

Случайные пешие попутчики, таща за собой багаж, без раздумий устремились быстрым шагом к своему святому Граалю. Я, оценив расстояние и высоту солнца, пожалел, что не могу немедленно выкинуть хоть и пустой, но осточертевший, чемодан. Охрана за спиной может не понять.