Медсестра проводит девушку в палату.

* * *

Через двадцать минут

Коннор тихонько открывает дверь палаты. Ни одна лампа не горит, но комната наполнена светом голубой ночи, который проникает сюда из города. Одетая в больничную пижаму, Эви лежит на кровати с капельницей на руке, взгляд устремлен в пустоту.

— Как дела? — спрашивает врач.

Молчание.

Чтобы как-то завязать диалог, он медленно проговаривает ей все, что накопилось у него на сердце:

— Я полагаю, что тебе никогда не оказывали ни поддержки, ни понимания. И чтобы защитить себя, ты воздвигла крепость из жестокости и недоверия…

Эви не шелохнулась, но Коннор слышит ее дыхание.

— Ты права: именно так можно пересилить жестокость жизни. И очень долго я тоже был таким, как ты, Эви: я не доверял никому.

Она чувствует, что взгляд Коннора устремляется на нее, и сразу закрывает глаза.

— Но оставаться в изоляции и одиночестве — не решение твоих проблем.

Коннор делает несколько шагов к окну. Его взгляд устремляется вдаль — туда, где на кромке воды находится гавань Норт-Коув, роскошный ларец, хранящий в себе около полусотни кораблей, огни которых блестят в ночи.

— Я редко даю обещания, — говорит он, стараясь, чтобы Эви почувствовала его искренность. — Потому что уверенности не существует, когда имеешь дело с областью эмоций и сокровенных страхов. Я никогда не могу гарантировать пациенту, что ему станет значительно лучше после моей консультации…

Неожиданно дверь палаты открывается, и медсестра сообщает Коннору:

— Вам звонят по коммутатору, доктор МакКой. Кажется, это срочно.

Коннор поворачивается к девушке. У нее по-прежнему закрыты глаза, она ровно дышит и кажется спящей. Но он знает — девочка не спит, и продолжает:

— Зато я могу обещать, что сделаю все, на что способен, чтобы помочь тебе. Только если ты сама хочешь получить шанс, хочешь, чтобы у нас получилось, ты должна мне доверять…

Коннор наклоняется над кроватью и шепчет ей на прощание:

— Без доверия я ничего не смогу.

* * *

Семь часов — Коннор и Марк

Врач берет трубку, которую ему протягивает дежурный администратор. Он слышит голос женщины, Коннор узнает его. Это Николь.

— Я хотел перезвонить тебе, — начинает Коннор.

Но она пресекает всякие объяснения:

— Мне нужна твоя помощь, это касается Марка.

— Он вернулся?

— Да, но…

Голос Николь меняется:

— Он жил на улице, ты понимаешь? Все это время он был с бродягами! Нужно что-то сделать, он плохо себя чувствует, он обессилен и дышит с трудом.

— Успокойся, — просит ее Коннор, — объясни, в чем дело.

Николь, задыхаясь от рыданий, рассказывает, как Марк, спасший ее от нападения, остался у нее ночевать. Несмотря на ранение, он пожелал уйти на рассвете вместе с лабрадором, который следовал за ним по пятам. Беспомощная Николь стояла и смотрела, как он уходил от нее в холод и неизвестность, дрожа от ужаса при мысли, что во второй раз теряет любимого человека. Долго она стояла неподвижно посреди тротуара, пока не увидела лабрадора, который подбежал к ней с лаем. Она бросилась за ним.

Марк ушел недалеко. Он лежал на снегу, со сложенными крестом руками, без сознания, и не реагировал на жалобное повизгивание собаки.

— Если мы ничего не сделаем, он умрет, — заключила Николь.

— Оставайся с ним, — настойчиво просит Коннор. — Я пришлю «Скорую» как можно быстрее.

Рождественская ночь подходит к концу.

Невзирая на холод, Коннор выходит на крыльцо клиники, чтобы подождать возвращения «Скорой». Позади него Финансовый центр, его башни из стекла и гранита возвышаются над городом. Дует холодный утренний бриз, и, стараясь согреться, Коннор делает несколько шагов по бульвару, окаймляющему реку.

Он только что прожил необычную ночь. В эту ночь судьбы трех истерзанных человеческих существ сошлись на нем.

Элисон

Эви

Марк

Все трое — на краю пропасти, но еще живые.

Этим утром на него лег давящий груз ответственности.

Способен ли он помочь им?

А если способен, то как?

Задумавшись, Коннор зажигает сигарету и смотрит на сторожевые корабли, патрулирующие порт.

Задул сильный ветер и погнал облака к западу.

День будет прекрасным.

Коннор поднимает голову. Благодаря просвету в облаках он замечает высоко летящий самолет, оставляющий за собой длинный белый шлейф.

И у него возникает идея.

Living is easy with eyes closed…[114]

Джон Леннон

Страх будет всегда. Человек может разрушить в себе все: любовь, веру, ненависть и даже сомнение. Но до тех пор, пока он дорожит жизнью, он не в состоянии уничтожить страх.

Жозеф Конрад

Сегодня

В самолете

18 часов 30 минут

Самолет продолжал снижаться к облакам, отбрасывая огромную тень на хлопковые плантации перисто-слоистых скоплений.

Марк занял свое место около Лейлы и Эви, которая, казалось, дремала в своем углу.

— Ты пристегнула ремень?

Маленькая девочка кивнула головой.

— Скоро прибываем, — объявил он, потрепав ее по щечке.

— Ты рада, что снова будешь дома?

Лейла нежно посмотрела на него и отвернулась к иллюминатору.

Плотные длинные полосчатые облака окутывали самолет, как влажный темный саван. Подобно насекомому, попавшему в ловушку, аэробус бился в небесной паутине.

Наконец Лейла прервала молчание странной фразой:

— Ты знаешь, я видела тебя, когда ты был в темноте?

— В темноте?

— В туннеле, — уточнила она, глядя на отца с грустью. — Туннель в метро…

Туннель, темнота, метро…

Марк далеко не сразу понял, что она говорит о том периоде, когда он жил в канализации и подземке Манхэттена. Два года ада в беспощадном мире бездомных. Два года в чреве города он бродил по внутренностям метро и туннелям железнодорожных путей. Два года он был живым мертвецом, своим среди маргиналов и наркоманов. Целых два года заливал он свое отчаяние алкоголем…