— Поговорить! — взвизгнула женщина. — Мне бы тоже хотелось! Нализался он как свинья!

— Ну тогда с тобой. Валя, вы долги-то отдали? — вкрадчиво спросил Петров.

— Какие долги? Ах, долги-и… Ну… — нехотя сказала Валентина.

— Что, разбогатели?

— А ты не темни, — со злостью сказала вдруг женщина. — Что ходишь вокруг да около? Ишь! Умный нашелся! Так и я не дура!

— Ну, не заводись. Тоже, что ли, успела принять?

— А если и так! Имею право! Сестра она мне была! Сестра! Понял? Умный. Умнее тебя есть.

— Валя, откуда у вас деньги?

— Оттуда.

— Николая видели в тот вечер, когда убили Нину. У нее на даче.

— Что с ней сделали?

— Убили. Экспертиза показала…

— Это врешь! Врешь! — дурным голосом заорала Валентина, которая и в самом деле успела, как следует, принять водочки. — Колька мой никого не убивал! Засунь свою экспертизу знаешь куда?! Чтоб Колька сестру мою убил?! Это ты врешь! Врешь, Петров!

— Тогда откуда у вас деньги?

— Повздорили они. Это да, — не слушая его, продолжала Валентина. — Только Колька мой не убийца. Трезвый он мухи не обидит. А что пьяный бузит, так с кем не бывает? А раз на машине к ней поехал, значит, был трезвый. Нинка сама виновата. Не пойму, какая муха ее укусила? Но чтоб мой Колька! Убил! Спятил ты, Петров! Нашли бы мы деньги и без Нинкиной помощи. И не такое находили. Ишь!

— Валя, так откуда?

— Ну чего привязался? В спальне они лежали! В спальне! Наверху! В шкафу! Нинка сама мне сказала! Если, мол, со мной что случится, так деньги лежат там-то и там-то. Я и… взяла.

— Когда взяла?

— На следующий день после того, как она… как ее… — и Валентина всхлипнула.

— Значит, Николаю она отказала, а наутро вы узнали, что Нины больше нет, — уточнил Петров. — И ты тут же поехала к Грековым на дачу, зная, что в спальне у сестры спрятаны деньги, о которых ее муж ничего не знает. Так?

Греков при этих словах взвился и выругался вслух.

— Совсем ты меня запутал, Володька. Ну, взяла и взяла. Чужое, что ли, взяла? Ей теперь все равно, а у меня дети. — И Валентина вновь всхлипнула. — Неужто сестра бы мне отказала?

— Так отказала же, Валя?

— Да пошел бы ты…

— Увы. Теперь уже не получится. Дело-то запуталось. И статья теперь серьезная, убойная. Я подожду, пока ты протрезвеешь и Николай твой очухается.

— Володька, да ты что?! Да чтоб я… Да чтоб он…

— Это я уже слышал, — жестко сказал Петров. — Ты давай, ложись баиньки. Сегодня поминок не будет. Некому приезжать, да и некогда. А завтра на трезвую голову мы поговорим.

— Воло…

— Все. Отбой.

Петров покачал головой и посмотрел на Юрия Грекова, словно ища у него сочувствия и поддержки.

— Сука, — кивнул Греков, поймав его взгляд. — Я всегда говорил: Валька — сука. Значит, денежки они таки сперли?

— Тебе только это и волнует?

— Да я на нее в суд подам! — заорал вдруг Юрий Греков, теряя над собой контроль. — Сука! Воспользовалась моментом! Все растащили! Мое все! Мое!

— Николай ее не убивал, — тихо сказал Петров. — Это я так, пугаю ее. Все же безалаберная она женщина.

— Безалаберная?! Да она просто…

И Греков вновь начал ругаться. Алина Одинцова, машина которой снова оказалась рядом, смеялась, глядя, как он бесится. Но Греков этого уже не замечал.

— И все-таки, кто же был наверху? — сам себя спросил Петров и посмотрел вправо, на красный «ягуар».

Машина впереди медленно тронулась. Они тоже поползли.

— Смотри-ка! — удивленно сказал Петров. — Едем ведь! А, Юра?

— Нет, это никогда не кончится, — сказал вдруг Греков, посмотрев вперед, на медленно движущийся поток машин. Поток его ругательств иссяк, взгляд стал усталым, безразличным.

Но они и в самом деле продолжали ехать вперед. Во взгляде Петрова теперь было ликование. Наконец-то! Заканчивался четвертый час, как они попали в пробку. Нервное напряжение достигло апогея.

— Ах да! — спохватился Петров. — Я же обещал тебе рассказать, кто был отцом Нининого ребенка! Или тебе это уже не интересно?

— Отчего же? Интересно, — безразлично сказал Греков.

— Что, праведной мести расхотелось? Ненадолго же тебя хватило, — усмехнулся Володя.

— Зато тебя… хватило, — через силу закончил Юрий.

— Это зависит от глубины чувства, — медленно сказал Петров. — Тебе волнует только то, что у тебя на голове были рога. А меня — что Нины больше нет. Что же касается ее романа…

И тут вновь зазвонил его мобильный телефон.

— О черт! — выругнулся Петров. — Поговорить спокойно не дадут! — Потом посмотрел на дисплей и сразу стал серьезным. — Парамонов, — сказал он Грекову и в трубку: — Палыч, еще раз здравствуй тебе! Что случилось? Да что ты говоришь? Да, это серьезно. Теперь многое становится понятным. Ну, спасибо тебе. Да, зафиксируй это, и чтоб обязательно было отражено в заключении. Понял. Да. На связи. Отбой.

Рука Петрова, в которой он держал мобильный телефон, бессильно опустилась. Выражение лица стало странным.

— Ну, что там еще? — вяло спросил его Греков.

— Да так. Тебе, я вижу, не интересно.

— Отчего же? Что, еще одно открытие? Ну, радуй!

— Да чему ж тут радоваться? — вздохнул Петров. — Токсикологическая экспертиза дала положительный результат. Причиной смерти Нины Грековой стало пулевое ранение в голову. Но следы яда растительного происхождения в организме присутствуют. Ее не отравили, но давали ей препарат, который и был причиной всех этих симптомов: сухость во рту, расширенные зрачки и так далее. А главное — галлюцинации. Теперь понятно, что являлось причиной такого странного ее поведения. Вовсе не сумасшествие.

— Да? А что же?

— Яд растительного происхождения. Конкретно — сок белладонны. А из него делают такое лекарство для расширения глазного зрачка, как атропин.

— Чепуха какая! — И Юрий Греков вновь вытер пот, струящийся по щекам.

— Чепуха не чепуха, но кому-то ведь это было нужно, а? Чтобы ее считали сумасшедшей? И еще один момент. Симптомы, указывающие на отравление, обстоятельства убийства… Тебе это ничего не напоминает?

И вновь в салоне «Жигулей» повисла долгая, долгая пауза…

Автобус

Галя посмотрела в окно и тихонько вздохнула:

— Я думаю, эта, на красной машине, на кладбище приехала неспроста. Видели, как она смотрела, когда опускали гроб?