что вечно совала нос в чужие вопросы, закутался в плащ и побежал к ставке Белой Семёрки в гордом одиночестве. Однако, невзирая на ливень и ветер, Лили его догнала и прокричала что есть мочи:

— А как открыть замок на красном бочонке А? Не поделишься секретом?

— Надо просто отодвинуть крепление, просунуть палец в отверстие и нажать на кнопку. Но у вас всё равно бы ничего не получилось.

— Почему? Пальцы не такие тонкие и длинные, как у тебя? — Лили в упор уставилась на Момо, скорчив такую недоумённую и любопытную гримасу, что парень чуть было не расхохотался, отбрасывая прочь неприступность и упёртость.

— Нет, — он демонстративно поднёс к лицу свой перст указующий и дунул в него, — но нужно владеть особенным огнём.

После этих слов Момо со всех ног бросился к ставке, хотя, наверняка, было уже слишком поздно для того, чтобы куда-то торопиться.

— Что?! Ты имеешь в виду магию?! — и вперёд его погнал резкий голос Лили, будто плеть погонщика рабов. — Разве ты умеешь колдовать? Момо! Отвечай немедля!

— Три вещи, — чётко отбил языком Эр Данаарн, сотрясая пальцами правой руки. — Мне нужны всего лишь три вещи, Ваша Милость. Арашвир, либбо и тайлин, и тогда уже поговорим о Ваших чаяниях.

Он стоял напротив королевы-матери в одной из многочисленных крытых оранжерей Янтарного дворца. Повсюду здесь было прозрачное стекло тонкой работы, металлические и деревянные опоры, много света и бессчётное количество растений — в основном цветущих и стелющихся. Позади Зармалессии с подвесного глиняного горшка волной ниспадал целый шлейф из какого-то плюща или вьюнка — Эйман не разбирался в подобных вещах, однако он точно знал, что красно-розовые, ещё не распустившиеся бутоны слева от Нин-дар-наны, Госпожи всех земель, — это азалии.

— Вы, господин Эйман, не смеете ставить мне какие-то условия, ибо я здесь — единственная хозяйка, тогда как Вы — мой покорный слуга, — королева чуть-чуть насупила свой носик и слегка провела пальцами по складкам юбки, которые примыкали к узкому, плотному корсету. — Вздумали, будто я буду с Вами торговаться? Будто я уступлю Вам реликвию моей родины, Солнечную иглу Виликарты? Да, либбо у нас имеется в достатке, так что в этом я не буду Вас ограничивать…

— Может, и хозяйка, только вот не единственная. Разве не в этом вся беда? — надменно вышептал бессмертный маг, поднимая вверх левую бровь и заводя руки за спину.

— Не смейте… не смейте так со мной разговаривать! — вспылила Зармалессия, и, поддавшись гневу, совершила один шаг по направлению к собеседнику.

Правда, Её Милость быстро одумалась и изящным жестом приняла полупрозрачный зелёный бокал, полный вина, что покоился на высоком подставочном столике неподалёку, пытаясь выдать собственную ошибку за знак снисхождения. Данаарн немного откинул голову назад и улыбнулся. Он так сильно пропитался ядом непочтительности, что это его заносчивое, неуважительное поведение начало отравлять трезвомыслие королевы, разрушая её самообладание и портя долгосрочные планы.

— Эйман, Вам не позволяется в моём присутствии заводить руки за спину, и, пожалуйста, выпрямитесь, — отчитала Эра Зармалессия, словно нерадивого отпрыска.

— Ох, прошу простить мою дерзость, Ваше Величество.

— «Ваше Величество»… — зачарованно прошептала королева-мать, ибо давненько её никто не называл похожим образом.

Да, она была регентом при несовершеннолетнем сыне, однако ныне к Зармалессии подобало обращаться как к «милости», потому что величество её разбилось о самые простые и посредственные скалы, знакомые каждому человеку — о смерть. После того, как муж Зармалессии, Тэй Алькосур, погиб, она лишилась этого титула, ведь истинная королева может находиться только подле короля, своего главного заступника и предводителя.

— Позвольте спросить, где же я отыщу для Вас тайлин? — властным голосом поинтересовалась женщина.

Она посмотрела в окно, смещая взор с бессмертного лунга, который подкрался слишком близко. По её чёрной, густой косе, украшенной серебряными шпильками в виде звёзд и цветов, скользнули холодные голубые блики.

— Ну, не знаю… Там, где имеются пласты из пал-силбани, всегда есть следы тайлина, — предположил Эр, чуть наклоняясь к собеседнице.

Казалось, что стоит магу ещё разок пошевелиться, как его остриженные по ключицы волосы тут же шатнутся и заденут роскошные облачения Её Милости.

— Вы намекаете на тайлиновую жилу? В Элисир-Расаре нет таких сокровищ! Коли мне не изменяет память, то на просторах целого Ассалгота известна лишь одна жила тайлиновой руды, Гвихс Лом, которая залегала в недрах полуподземного города Эрнарин, и которая давно истощена!

Металл, что обсуждали двое заговорщиков, обладал невероятными свойствами, такими как прочность, гибкость и непреклонность, а ещё он не поддавался зачарованию. На него не влияли две самые непостижимые и разрушительные силы Ассалгота: время и магия. Тайлин не старел и не ржавел, подобно золоту, но был крепким, твёрдым и мощным, точился острее стали, и отличался белоснежным блеском и особенной, невесомой лёгкостью. Из-за выдающихся свойств и чрезвычайной редкости, тайлин считался даром богов, что не мудрено, ибо большая часть его мировых запасов была получена из метеоритов, упавших на земли планеты давным-давно, и нынче цена на предметы из «небесного» металла взлетала выше тех самых звёзд, которые когда-то создали его в своих же недрах.

— Вы никогда не найдёте то, что ищете, — внушительным тоном изрекла королева-мать, и сверкнула глазами на Эра Данаарна, который явно пытался оплести её какими-то лживыми чарами.

— Это забавно, ведь Вас ждёт тот же исход, — тихо прошептал Эйман, и на мгновение Зармалессии почудилось, будто воздух вокруг него сгущается и наливается майном. — Однако, Вы так и не поведали мне, что же это? Чего Вы хотите? Чего жаждет Ваше сердце, куда стремится взор? Стать единственным властелином в Янтарном замке? Боюсь, даже мне это не по силам, ибо я не могу превратить Вас в мужчину…

Вены Зармалессии напряглись, а в висках застучала кровь. Бессмертный совершенно бесцеремонно занёс руку на почтенную фигуру Её Милости, однако она не дрогнула и не отступила. Данаарн аккуратно провёл острым коготком по плечу женщины и продолжил увещевания:

— …Вы забрались высоко, на самый пик, только вельможи и дворяне по-прежнему смотрят на Вас сверху вниз, ибо Вы — женщина, и мне этого не исправить, каким бы могучим колдуном я не был. И мёртвых я тоже не могу воскресить, во всяком случае, в том виде, в котором они бы устраивали живых. Так что, и драгоценного мужа я не сумею Вам вернуть, мне не воплотить Ваших желаний…

— Прекратите это немедля! — опомнилась королева и грубо ударила ладонью по пальцам нахала. — Да что Вы себе…

— Чего же Вы тогда от меня хотите? Говорите прямо, жизнь человека слишком коротка, чтобы он мог позволить себе теряться среди