отпаривателей лучше бы отнестись к моему наследству с чуть большим уважением.

А теперь что? Домой пора, что ли?..

Мужчина накинул на свои плечи тулуп, протянул жене шубку и обернулся на меня:

— Тебя как хоть зовут, красавица? Черт меня спутал, надо же! — засмеялся он. — Всемил Бориславович, — протянул он мне руку.

— Милослава Васильевна, — приняла я руку и поклонилась.

— Это Людмила Бояновна, — указал он на кутающуюся в меха жену.

— Мне очень приятно. И спасибо… — кивнула я женщине.

— За что еще? — отмахнулась она. — Тебе спасибо!

Людмила зарылась в сумочку и протянула мне визитку: Людмила Бояновна Красных. Я перевернула карточку и увидела знакомую эмблему магазина натуральных тканей “Золотое веретено”, где у нас частенько затаривалась княжна и то по связям, ведь у других на это просто денег не хватало.

Так тут у нас целый конгломерат, даже не удивительно, что они такие нарядные и знают толк в тканях и шитье!

— Обращайся. Для своих по себестоимости!

— С-спасибо…

— Ой все, — опять отмахнулась она. — Милый, идем? — задрала женщина бровки и глянула на мужа. — Молодежь разберется!

Всемил Бориславович надул свои и до того пухлые губы, расправил усы и кивнул.

— Давно пора, — ворчал терзающий прическу Илья с ручкой в зубах.

Я схватила в охапку свои наряды и протиснулась вслед за румяной парочкой в подсобку из которой был выход на склад. По кривым рядам вешалок в самом конце сразу было понятно, — сегодня все пошло не по плану. Свалив свою одежду поверх кучи разномастных чехлов я прошла вглубь и осмотрелась. Сортируют по составу сразу на приемке, ожидаемо. Шерсть, шелк, синтетика, “ювелирка” видимо, о кокошниках и прочих инкрустированных изделиях, но начиная с середины помещения очелья уже перемешались с галстуками, а сарафаны болтались на одной вешалке по три.

Неужели он сам все это сортировать собрался?.. Тут для знающего работы не мало, для экономиста и вообще кошмар. Я на некоторых бирках даже не помечала, что ратин, это шерсть, а фуляр, — шелк. Вроде как бизнес есть бизнес, и хоть немного разбираться в основах не помешает, но на приемку он даже не смотрел. Я шагнула обратно в зал и застопорилась. Такой бардак… И почему нельзя было потратить лишние пару минут и сразу развешивать все нормально? Опять имидж? Конечно, лучше тут до утра торчать, чем заставлять клиентов ждать еще хотя бы пять минут.

Я плюхнулась на складной стул у стены и достала смартфон. Коляда наступает, я же не могу просто отвернуться и оставить людей в беде. Весь следующий год тогда через пень колоду пойдет.

И сколько можно отпрашиваться? Будет Олег дальше ерепениться, я же все равно поступлю, как считаю нужным, только он об этом знать не будет!

Я написала Третьяку длинное сообщение с просьбой забрать у этого мохнатого телефон и ключи от машины, наплела про скидку постоянным клиентам и почти не соврала о предложении работы и связях в “Золотом веретене”. В ответ мне пришло только короткое: с тебя генералка.

И вот вроде бы я хочу остаться и помочь, а за это мне придется еще и квартиру не в свой черед драить! И где справедливость?.. Хотя сейчас этого попробуй усмири. Ну не будет же он трезвонить начальнику с претензиями, никто меня тут насильно не держит…

Я на всякий случай отключила звук на телефоне, вышла в зал и окликнула корпящего над кассой парня:

— Илья Всемилович, когда погрузка?

— Завтра в десять, — буркнул он и медленно задрал от книги глаза. — Еп. Забыл! Погоди, сейчас такси закажу, — полез он за телефоном.

Забыл? О чем? Что я все еще здесь?!

— Погодите, я могу помочь с сортировкой, вроде ничего сложного.

— Нет. Там до утра возни, я отпросил тебя только на три часа, и так задержалась.

— Мне, вообще-то, не десять лет, — уставилась я.

Экономист на мгновение завис.

— Хорошо. Дай мне номер Олега, — махнул он телефоном перед моим лицом.

— Нет надобности…

— Давай. Нужно уважать родных, они переживают.

Я натыкала номер по памяти и нахмурилась. Тихомир как знал, что телефоны зло! В гробу я видела, как Олег ему трезвонит каждое наше свидание по десять раз.

— Алло. Олег Васильевич, это Илья. Да, из «Валька». Милослава Васильевна изъявила желание остаться и немного помочь нам на складе, и если вы не возражаете, мы бы с удовольствием приняли ее помощь. Да. Да ну что вы, — усмехнулся он и смерил меня взглядом. — Потом доставим до самых дверей. Мне жаль, что мы воруем ее у вас в такое время. Да. Понял. С нас не убудет. Да. Трубку передать? Так… Понял, хорошо. С наступающим!

Илья положил телефон и согнулся обратно над книгой:

— По-моему, сейчас меня проклянут.

— Ничего, на рассвете все смоет.

— Тоже верно. Я тебе доплачу, давай, мне минут десять и присоединяюсь.

Я развернулась на выход:

– “Дело не в деньгах. Ты же знаешь”, — постаралась я сказать по своему, но все равно будто передразнила.

Хоть бы не расслышал!

Экономика головного мозга на лицо. У этих вечно все покупается и продается, а ведь он должен лучше других знать, что самые дорогие вещи в его работе на самом деле бесценны. Это заговоры на лентах, отвары и чистейшие благословенные ткани. Ведь ни у одного жреца не получится повторить любовь матерей, в каком бы сане он не был.

Я принялась развешивать пиджаки, шерсть к шерсти, и старалась не обращать внимание на мерещащиеся повсюду тени. Чур меня… Ночь Чернобога, самое время для самоотверженных добрых дел, ничего не скажешь.

Хорошо хоть не в сарафане явилась, а то его бы тоже пришлось сразу здесь оставить. Я стянула платок и повязала его бантом на хвост. Лоб взмок, но кучу обережного серебра я снять так и не решилась. Вроде бы как первый луч все исцеляет, но лишний раз навью в дом тащить не хотелось.

Температура на складе уверенно держалась на восемнадцати градусах, но пот уже струился ручьями. Градусники были развешаны здесь на каждой стене, с решетчатого потолка шумела вентиляция, один раз даже удалось заметить под ним облако пара. Увлажнителей еще понатыкали… Подход, конечно, капитальный. И ведь зачем-то постарались, вещи у них тут не залеживаются, а условия все равно для длительного хранения. Даже холодильник для шуб нашелся, да такой огромный, что у нас с мамой туда весь гардероб бы влез.

Дверь на склад со скрипом приоткрылась спустя «десять минут», которые растянулись на час. Даже не удивительно, своим делом когда занят, времени не замечаешь.

— Матрешка?

Я отвлеклась