Гален не мог оторвать от нее глаз. Воспоминание о красоте, скрывающейся под халатом, усиливало его возбуждение.

Эстер понимала, что проигрывает битву. Его глаза были такими горячими, какими она их никогда не видела. Она изо всех сил старалась поддержать разговор.

— Я сомневаюсь, что среди мужчин, которых ты пригласил на этот вечер, ты найдешь предателя.

— Когда-то я был таким же оптимистом, как и ты, малышка, но после того, как моя наивность привела меня на три года в тюрьму Южной Каролины, я излечился. Предателями могут быть кто угодно: матери, отцы, люди, которых ты, возможно, знаешь и любишь. Я попал в тюрьму, потому что меня предал муж женщины, которой я пыталась помочь сбежать.

— Он не захотел присоединиться к ней?

— Да. Он думал, что в первую очередь он предан своему хозяину, и это перевешивает все остальное. Он считал позорным стремление своей жены к свободе.

— Позорным является рабство.

— Ну, он так не считал.

— Как ты выбрался из тюрьмы?

— Левек. За угон рабов я был наказан тремя годами каторжных работ, после чего меня должны были продать далеко на юг. В тот день, когда меня отправили на плаху, меня купил мошенник, которого Рэймонд подкупил, чтобы он выдавал себя за плантатора.

— Когда это было?

— Более полутора десятилетий назад. Мне было двадцать.

— Ты уже довольно давно на Дороге.

— Как и ты, — мягко сказал он. — Итак, могу я остаться?

— У меня есть выбор?

Он усмехнулся в тени.

— Конечно. У тебя всегда будет выбор.

Эстер указала ему на кресло-качалку, расположенное рядом с ее маленькой печкой. Он сел, затем похлопал себя по коленям. Она устроилась на его крепких бедрах.

Он прошептал:

— Откинься назад.

Когда она это сделала, то почувствовала спиной тепло его твердой груди и плеч и силу его сильной руки, обнимающей ее.

— Так-то лучше. Вы с Фостером, как я понимаю, не очень-то много обнимались.

— Мы никогда не обнимались.

— Этот человек — дурак, но потеря для дурака — выигрыш для дракона.

Он поцеловал ее в лоб.

— Итак, настоящая причина, по которой мне нужно было тебя увидеть…

Эстер посмотрела ему в лицо.

Он поправился:

— Ну, одна из причин.

Он достал из внутреннего кармана пиджака лист бумаги.

— У меня есть список всех приглашенных на сегодняшний вечер. Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне, какие из них ассоциируются у тебя с Дорогой.

— Позволь мне поднести его к свету.

Проходя по комнате, она почувствовала, как шелк трётся об ее кожу под муслиновой накидкой. При каждом движении ее ног ткань ласкала ее, как нежная рука любовника. Деловитая Эстер сильно ругала себя за бесстыдство, в то время как другая Эстер хотела целовать его до рассвета.

Она подошла к своему столу, на котором стояла единственная лампа в комнате, и взяла перо с подставки. Повернувшись к нему спиной, она сделала небольшие пометки рядом с именами, которые знала. Она посмотрела на него.

— Я не все имена здесь узнаю.

Он подошел и наклонился, изучая имена, которые она отметила. Ее обдало запахом его одеколона и его близостью.

— Ты немного сузила список. Это поможет.

Его глаза были полны такого желания, что Эстер задрожала и не могла остановиться. Он был таким высоким и красивым, что любая женщина в здравом уме, вероятно, ухватилась бы за возможность побыть с ним вот так. Эстер, очевидно, потеряла рассудок в тот момент, когда встретила его, потому что она тоже хотела быть с ним.

Гален поднял палец и медленно обвел контур ее рта. Он был загипнотизирован. Он нежно провел пальцем по ее нежной щеке, а затем по изгибу подбородка. Он отметил, что у нее была кожа цвета шелка, темно-синего шелка, который притягивал его прикосновения, как мощный магнит. Он мог бы провести всю жизнь, просто прикасаясь к ней. Не в силах сопротивляться, он наклонился, одарил ее одним мимолетным поцелуем и взмолился, чтобы она больше не отказывала ему.

Страсть взорвалась в Эстер с такой силой, которая была столь же ошеломляющей, сколь и нежной. Она откликнулась на его ласковые губы. Она не видела ничего плохого в том, чтобы разделить с ним поцелуи хотя бы на мгновение, в конце концов, он считал ее красивой.

И она чувствовала себя прекрасной, когда его руки начали скользить по ее спине, вверх и вниз по талии. Поцелуй разжег угли, еще не остывшие после их последней встречи, но на этот раз их ничто не могло прервать. Она не протестовала, когда он развязал тесемки грубого кокона, чтобы освободить изумрудно-зеленую бабочку, сидевшую внутри. Она вздрогнула, когда его горячие губы медленно коснулись ее обнаженной шеи, уха, подбородка. Он снял с нее муслиновый халат и отбросил его в сторону. Эстер чувствовала себя бесплотной, но в то же время отчетливо ощущала нежный укус в нижнюю часть подбородка, ощущала жар его поцелуя в ложбинку между грудями. Его руки обхватили ее, лаская. Он покрыл поцелуями темный атласный верх, затем отодвинул кружево, чтобы освободить одну грудь. Она застонала, когда его губы нашли ее сосок. Он нежно посасывал его, умело обводя языком. Эстер стояла, запрокинув голову и страстно раскрыв рот, не в силах сдержать бурный отклик. Он опустил другой край ее ночной рубашки и провел твердой ладонью по вишневым соскам.

Она услышала, как он прошептал:

— Именно такой я представлял тебя, когда впервые увидел эту ночную рубашку… Обнаженной для меня, чтобы я мог доставить тебе удовольствие именно таким образом…

Он опустил голову и попробовал на вкус грудь, которую только что освободил. Ей становилось все труднее и труднее стоять, особенно когда его руки ощупывали ее бедра и, скользнув под пеньюар, прошлись по бедрам. Он поднял голову, чтобы запечатлеть на ее губах поцелуй, который был властным и пылким. Она была в таком восторге, что даже не заметила, что ленточки на ее боку были развязаны, пока не почувствовала, как приподнялся подол пеньюара и тепло его рук нежно обхватило ее.

Он притянул ее к себе, крепко, смело. Казалось, они оба загорелись общим желанием, потому что он никак не мог насытиться ею, а она — им. Она провела руками по его крепкой спине, целуя его, касаясь языком уголков его губ, экспериментируя со смелостью, которую пробудила в ней его страсть, в то время как его руки с вожделением блуждали под ее пеньюаром.

Эстер почувствовала, как сладострастие разливается по ее телу в ответ на его интимное поддразнивание. Ни один мужчина